Отшельник 2

– Нигде и не наступят. Так что не переживай, десятник, и постарайся обеспечить своих правнучек хорошим приданым.

– Да у меня и внуков нет, – смутился Маментий. – И детей… Да, дети уже есть, но маленькие пока.

– Они быстро вырастают, – обнадёжил Хомяков. – Оглянуться не успеешь, а уже кто-то женился, кто-то замуж выскочил… Возвращаешься домой с очередной войны, а там внуки. Ладно, заболтался я с тобой, а нам обоим дело делать. Иди, десятник.

Маментий и пошёл, чтобы тут же остановиться от грозного окрика:

– Деньги забыл, растяпа! Наберут десятников по объявлениям… И к Ивану Евграфовичу потом зайди, у него для тебя особая задача имеется.

Глава 9

Год третий от обретения Беловодья.

Зимняя дорога от Смоленска к Москве диво как хороша. Это тебе не летние ухабы да промоины, не вечные лужи с жидкой, но липкой грязью. Зимой нет полчищ кусачих слепней и назойливой мошки, и вообще ничего крупнее волка не встретишь. А что волки для десятка дружинников с новейшими пищалями? Разве что пополнят добычу в санях – зимняя шкура у серого разбойника ценится.

Могут, правда, жирного кардинала задрать, но потеря невелика, и без него дорога легче и спокойнее. Вон он, высунул сизый нос с повисшей каплей из-под овчины и что-то шепчет. Колдует, наверное, призывая погибель русскому воинству. И татарскому воинству тоже, потому что на лице у святого отца багровеет свежий след от ногайской плети. А вот не нужно было недоумку императора Касима Чингизида обзывать каганом. Могли бы вообще зарубить, если бы Маментий не заступился, отдав за обиду янтарные чётки кардинала, его же золотой крест, перстень с печаткой, шубу и кардинальскую красную шапку. От шапки младший полковник военной государевой службы отказался.

Да, татары тоже отправились в Москву. Не вся сотня, лишь отборный десяток. Прохор Ефимович, который раньше был Радованом, Семёном, Петром и Карлосом, заметил, что международная политика требует раздачи плюшек и пряников вне зависимости от национальной принадлежности.

А на санях… Два десятка саней образовались как-то сами собой и оказались загружены поклажей доверху, так что выносливые немецкие лошадки с трудом их тянули. Куда же деваться? Казна не выкупает взятый добычей железный хлам, а на московском торгу все эти обрывки кольчуг, сломанные мечи и сабли, разрозненные части доспехов и прочее, улетит мигом. И одежонка немецкая добрая хорошо пойдёт. Покупатель кровь отстирает, дырки заштопает, и сносу той одёжке не будет – внуки ещё поносят, нахваливая рачительность дедушки.

– Ты, командир, у нас сейчас чуть ли не самый завидный жених на Москве, – пошутил на вчерашнем привале Митька Одоевский. Потом подумал, и уточнил. – После государя-кесаря и князя Андрея Михайловича.

– Ну ты и скажешь, – засмеялся Маментий. – Куда мне вместе с ними в один ряд?

– А что такого, командир? Денег у тебя сейчас в достатке, чином не обделён в наших-то невеликих летах.

– Вот пусть они сначала женятся, а я уж опосля.

– За государем дело не станет. Вот как император Касим дочку…

– Так у него же одни сыновья?

– Пусть старается. Обещал дочку отдать за государя-кесаря? Хоть в лепёшку расшибись, а обещание выполни! – заявил Одоевский. – Вот с князем Беловодским так не выйдет, старый он уже. Ходят слухи, будто самого Христа видел, да не просто видел, а вино с ним пил.

– Коньяк, – уточнил Маментий, немного слышавший о вкусах Андрея Михайловича. – Коньяк он пьёт, но что за напиток и откуда привозят, того не знаю.

– У себя в Беловодье и берёт, – пожал плечами Дмитрий. – Только в Святом писании говорится о превращении воды именно в вино.

– Да, – подхватил Фёдор Ряполовский. – За полторы тысячи лет что он у тех баб не видел? Небось саму царицу Савскую… хм… того-этого.

– Так она же с царём Соломоном?

– Ну ты сравнил, командир! Кто такой этот Соломон против Андрея Михайловича? Насекомое он существо!

С Фёдором согласились. А дальнейший разговор свёлся к тому. Что каждый из дружинников предлагал десятнику в жёны какую-нибудь из своих родственниц подходящего возраста, а остальные сопровождали предложение ядовитыми замечаниями. Впрочем, никто не обижался, потому что досталось примерно всем поровну. Молодёжь безжалостна к чужим недостаткам, даже если это недостатки родственниц. Эта тощая, эта сварливая, это до серебра жадная, а эта… не приведи Господь так оголодать!

Лишь Влад Басараб не принимал участие во всеобщем зубоскальстве, что не осталось незамеченным кардиналом Колонна. Сегодня с самого утра толстый боров пытается заговорить с Дракулом на латыни, которой волошанин владеет как бы не лучше самого святоши.

– Чего хочет? – улучив момент спросил Маментий.

– Пищалями интересуется. Не верит, что они без промаха на триста шагов бьют, и просит показать.

– Небось ещё и с глушителем просит показать?

– Намекает, да.

– А ты покажи, только не за просто так, а за хорошие деньги.

– Денег у него нет, мы же его дочиста обобрали, – усмехнулся волошанин.

– Тогда хрен ему по всей морде, – махнул рукой Маментий и потерял интерес к посланцу крестоносцев. – Понаберут кардиналов по объявлениям…