Отшельник

Всего он обнаружил четырнадцать автомобилей, «сеатов», «шкод» и «фольксвагенов». Открыв очередной контейнер и увидев в нем черный «фольксваген», он невольно ахнул. Хотя модель другая, марка и цвет подтверждали, что он движется в нужном направлении. Он осторожно протиснулся к водительской дверце, с трудом приоткрыл ее и сел за руль. В машине сильно пахло нейлоном или кожей, как в автосалоне. Внутри было темно и почти уютно. Ключ в замке зажигания. Он посмотрел на одометр, но он был новый, цифровой, из тех, что не работают, пока не заведешь мотор. Он повернул ключ в замке, но машина не завелась. Эрхард осторожно вылез из машины и вышел из контейнера, усталый, но довольный. У него было такое чувство, будто он побывал в чреве кита.

Он закрыл контейнеры, а замки выкинул за сетку, в скалы. Потом побрел вдоль ограды, высматривая пустые проходы. Дойдя до площадки со стройматериалами, он вдруг понял, что место знакомое. Правда, когда он пришел сюда в прошлый раз, было темно. Слева от него в сетке зияла дыра. За ней он увидел дорожку к черному ходу кафе «Рустика». Там он разговаривал с судомойщиком. Эрхард пролез в дыру и пошел по дорожке.

Эрхард нарочно заказал «Май Тай», чтобы проверить, последовали они его совету или нет. Как и в прошлый раз, коктейль оказался слишком сладким. Официантка, которая подала ему коктейль, была приветлива, но не флиртовала.

– Вот все, что мне удалось найти, – сказала она, бросая на стол две листовки с рекламой кафе. «Рустика» предлагала живую музыку по воскресеньям. Кроме того, в «счастливый час», точнее, в «час „Рустики“», как он у них называется, «Май Тай» всего по евро. Ничего удивительного!

Эрхард записал на листке рекламы все, что ему известно. Итак, он знает, откуда взялась машина. Он знает, на каком корабле она находилась и как она, скорее всего, попала на Фуэртевентуру. Известно, откуда взялись датские газеты. Возможно, он знает, откуда родом мать, бросившая своего ребенка; скорее всего, она молода.

Погруженный в мысли о матери ребенка, он машинально разглядывал официанток, как будто она – одна из них. Как будто можно угадать, которая из них родила мальчика и уморила его голодом! Он думал о Монике. По какой-то причине он представлял ее себе молодой, с маленьким Аасом, крошечным ребенком у материнской груди, который сосет молоко, как больной котенок. Кроме того, он вспоминал Аннет после того, как она родила Лене, младшую… Аннет тогда сидела на линялом синем диване на втором этаже больницы Биспебьерг и хвасталась дочкой, показывая ее через стеклянную перегородку, а он безуспешно пытался дозвониться до нее по телефону-автомату, который только глотал монеты. Она тогда была так красива, что он едва не расплакался. Эрхард представлял себе молодую мать, которая положила своего ребенка в картонную коробку. Представлял ее дрожащие, неловкие руки, словно видел, как она заворачивает извивающегося младенца в газеты. Она кладет ребенка в коробку, понимая, что тот умрет… Мать всегда красива. Все начинается с матери, с ее слов. Она воспитывает ребенка, держит его на руках… Мать очень красива и одновременно очень опасна. Она решает, будет ли ее ребенок жить и сколько он проживет. Один день, месяц, десять лет… Эрхард смотрел на одну из девушек; возможно, у нее скоро вырастет живот, и она станет матерью. Девушка несла на задний двор груду мусорных пакетов и коробок. Она такая маленькая, что из-за коробок ее почти не видно. К тому же она очень бледная и болезненно худая. Волосы рыжие… похожа на немку. Она остановилась перевести дух. Пакет с бутылками был очень тяжелый. Эрхард встал, собираясь ей помочь. Она отказалась, но благодарно улыбнулась. Он все же взял пакет побольше и пошел за ней на кухню и оттуда – на задний двор. Выкинув пакет в контейнер с другими бутылками, девушка поблагодарила его.

– Не очень-то хорошо у меня получается такая работа, – призналась она. – Я ростом не вышла и плохо запоминаю все, что надо сделать.

– Нет-нет, у вас прекрасно получается.

– Не говорите хозяйке… что я не справляюсь.

– Имеете в виду Эллен?

Девушка вздрогнула, и нехотя кивнула.

– Не то чтобы я ее знал, – сказал Эрхард. – Один раз видел.

Ему показалось, что девушка вздохнула с облегчением.

– Она приходит около четырех. Нельзя, чтобы она видела, что я здесь стою.

– Почему вы не уволитесь?

– Лучшей работы, чем здесь, у меня еще не было. Только вот я часто не справляюсь… Мне очень нужна эта работа.

Эрхарду не хватило духу спросить, почему ей так нужна эта работа. Но малышка сама рассказала: она задолжала за квартиру за три месяца своей подружке, которая хочет уехать домой, и так далее.

Эрхард смотрел на картонную коробку рядом с ней. Самая обычная коробка, но она похожа на ту, с газетными обрывками. Того же размера, с такими же угловыми клапанами. И цвет такой же.

– При вас никто из официанток не рожал ребенка? – спросил он.

– Н-нет… – нерешительно ответила она.

– Вы не слышали о девушке, которая работала здесь официанткой, а потом забеременела?

– Нет. Я ничего такого не знаю.