Отшельник

— …За что мы безмерно благодарны, — ответил рукопожатием председатель, — и вам лично, и всем добродетелям, и, если настаиваете, вашему Богу. Особенно после той истории, что произошла с вами, после того старика, которого все считали сказкой, легендой, басней, народ не просто потянулся, а повалил в наши места. Новые люди просятся к нам на постоянное жительство, заявления пишут, почти все хаты пустые раскупили, по заброшенным хуторам ни одной не осталось. Глядишь — скоро райцентром станем.

— А что? И станем, — отец Игорь потер ладонями. — Какой была наша деревня? Настоящим погостом, никто не верил, что она имеет хоть какую-то перспективу для развития. А Господь решил иначе — и все изменилось в одно мгновение. Глядишь, Артем Иванович, и в душе вашей доброй грядут перемены: в церковь станете ходить, Бога почитать, как и ваша супруга благочестивая, дай Бог ей здоровья. Так какое дельце у вас? Готов внимательно выслушать.

Председатель кашлянул в кулак и, достав из портфеля папку, раскрыл ее на столе.

— Дельце-то интересное, как раз по вашей части. Новые начались у нас чудеса, батюшка. Я бы сказал, странные и тревожные.

— Чудеса часто такими бывают, — отец Игорь снова сел за стол и взглянул на папку. — Сначала странные и тревожные, а потом, когда разъяснится, все в радость.

— Вот и давайте с вашей помощью попробуем все разъяснить.

И, надев очки, председатель пробежал но лежащим перед ним бумагам.

— Так вот, едут новоселы по земле целинной, то бишь нашей деревенской. То отсюда рвались без всякого удержу, а теперь сюда. Заявлений куча! Не поверите: продают свои городские квартиры, бросают весь уют, удобства и рвутся к нам, готовы въехать в любую брошенную хату, любую развалюху, отдать любые деньги. Особенно в Балимовку их тянет, словно медом там намазано.

— Да разве только сюда? — усмехнулся отец Игорь. — Сейчас люди ищут, где глотнуть чистого воздуха, попить свежей родниковой водички, поесть картошечки без всяких гербицидов да пестицидов. Вот и едут: дачи за городом строят, туристами стают, квартиры свои продают. Дальше таких охотников еще больше будет.

— Так то не дачники и не туристы. Были бы дачники — и вопросов нет. Говорю вам: странно все как-то. Вот так взять, все бросить — и в глушь. И кто едет? Не только пожилые люди, но и молодежь, с детьми и без детей, семьями, группами и в одиночку. Ничего не могу понять, что их сюда тянет. Просятся без всяких объяснений: дай, продай, найди, обменяй…

— Иваныч, может, вам что-то кажется? Тогда начинайте с меня: я ведь тоже все бросил и по доброй воле приехал сюда. Некоторые до сих пор меня считают если не совсем сумасшедшим, то странным.

Председатель засмеялся:

— Ваша профессия сама по себе странная. Сегодня куда все рвутся? В бизнес, за компьютерами сидят, о карьере мечтают. А вы в батюшки подались. Таких, как вы, единицы, исключение из нынешнего правила. Потому всему остальному незачем удивляться: и что сюда напросились, и что матушка у вас такая красавица, и детки милые, и трудяги вы. А те люди, о которых речь, иные. Странные люди. Во всем странные.

— Да бросьте вы, Артем Иванович, оставьте свои подозрения! Радуйтесь, что едут, землю обживают, отстраиваются. Новые семьи будут, детишки пойдут…

Председатель остановил отца Игоря, тронув за руку.

— Дело-то как раз в том, что ничего не обживают, ничего не строят и живут так, словно и не живут вовсе. Существуют.

— Теперь я ничего не пойму. Как это «существуют»?

Подсела к столу и Лена, уже убравшая со стола и перемывавшая посуду.

— Вот вы люди тоже нездешние, — начал объяснять председатель, но быстро поправился. — Были нездешними, а стали нашими. Приехали: ни вы никого, ни вас никто, ни кола, ни двора. Так? Вселились в отведенный домик и стали жить по-человечески: ремонт сделали, марафет навели, обзавелись живностью разной, огородик посадили.

— А как же без этого, Артем Иванович? — удивилась Лена. — Живем ведь не на асфальте — на живой земле, от нее кормимся, потому всем и обзавелись: и козочки, и курочки, и кошка с собакой.

— Вот-вот, я об том же! — радостно воскликнул председатель, найдя понимание. — А публика, что съезжается к нам, поселенцы эти, живут так, словно им ничего и не надобно: огороды как были в бурьянах — так и стоят, никакой живности домашней, никакого движения во дворах. Вроде бы есть живые люди — и словно нет их. Для чего сюда едут, чего ищут? Не пойму. Может вы растолкуете?

— Какой из меня толкователь? — пожал плечами отец Игорь. — Зачем-то все-таки едут? А домашнее хозяйство, обустройство и прочее — дело наживное. Возможно, присматриваются к здешней жизни, условиям, порядкам, а может…