Отшельники. Клан Заката. Книга вторая. Отшельник

— Ты не сильно то тут. — Остап нахмурился, переставая жевать. — Что-то гложут меня смутные сомнения, что брешешь ты княжич. Что не спроси, все отговорки какие-то. Себя не жаль, так о девчонке подумай. Или ты думаешь, что ей якшание с тобой с рук сойдет? Мы-то, — короткий кивок в сторону неспешно поглощающего кашу напарника, — девчушке вреда не нанесем. Но и смотреть за ней не станем. Так что, сам думай, а не гонор показывай.

А с этой стороны я ведь и правда не смотрю на ситуацию. Куда бы Машу пристроить, чтобы не тащить с собой в горы… Да нет, после того шума, который я в общине устроил, ее непременно будут искать. Точно так же, как и меня. В городе не оставишь. Да и она сама не останется. А вдвоем идти, пусть даже и до поместья… Мда. Надо и правда, как-то налаживать нормальный диалог с воинами.

— Не вру я ничего. — Договорить не дает напавшая зевота. — Лекарь и правда не любит людей. Сам подумай, какие бы очереди к такому специалисту стояли? Вот он и забрался в глухомань. И вообще, что постоянно одно и то же твердишь — вру, да вру. Не хочешь, не верь. И вообще, сейчас голова не думает. Спать хочу. — Снова зеваю, да так, что чуть челюсть не вывихивается. — Дорогу к отшельнику я знаю. Хотите — отведу. Но только до его жилища. Нет, так нет. Сами решайте.

Поднимаюсь со своего сиденья и оглядываюсь по сторонам, в поисках места, куда можно прилечь. Пол меня не привлекает совершенно, на лежанке Маша спит, свернувшись клубочком. Надо бы с нее хоть тулуп стянуть. А, пусть так… Сил совершенно не осталось. В принципе, рядом с девушкой место имеется, помещусь. Только сдвинуть ее чуть к стене и все…

Сказано — сделано. Маша так крепко спит, что даже не шелохнулась, пока я ее отодвигал. Ну, все… Кое-как улегшись с краю, подложив под голову руку, и стараясь не прижиматься к девушке, закрываю глаза. И почти сразу проваливаюсь в сон.

Или не сон. Непонятно как-то… Будто сплю, но сам все слышу… Пытаюсь пошевелиться, и никак не могу. Ерунда какая-то… И главное — так спокойно на душе, так светло и хорошо. Непривычно…

Такое состояние длится каких-то пару секунд, а потом я наконец-то засыпаю, но перед тем как провалиться в небытие, получается услышать разговор двух пограничников, которые думают, что я уже сплю.

— Как думаешь, Остап — лекарь этот, про которого парень с девчушкой говорят, и правда существует? — Саня, который за все время ужина не проронил не слова, решает обсудить с товарищем очень важную для него тему. — Или врут?

— Не знаю, Сань. Не знаю. — Чуть выдержав паузу, отвечает Остап. Голоса доносятся глухо, но разобрать могу. — Я тут подумал. Не важно, есть или нет этот их отшельник-целитель. Даже если и соврали. Как думаешь, будет благодарен князь за то, что мы его сына вытащим из города и до дома сопроводим? — Снова небольшая пауза, или может тихий ответ второго. — Вот и так считаю. Эти-то чинуши, еще не факт, что денег отдадут за мальца. Сам знаешь их чернильные души. А князь, он князь и есть. Считай, благородный человек. Так что, дружище, при любом исходе, если удастся исполнить задуманное, не прогадаем.

Дальше я уже не слышу, потому что наконец полностью отрубаюсь, с удовлетворением в душе. Воины сделали правильный выбор…

***

— А отвечать пойдет… — Павел Егорович быстро проводит пальцем по классному журналу, выбирая, кто же пойдет решать уравнение, написанное на доске. — Марк, давай тебя послушаем.

Поднимаюсь из-за стола и медленно иду к доске, пытаясь понять, что же там за уравнение такое непонятно. Вроде и цифры, как обычно, и решать умею, но вот сейчас, будто пустота какая в голове.

— Ну-с, Марк. Приступай. — Пал Егорыч встал со своего места, подходя ко мне застывшему перед уравнением. — Снова не выучил? — Поворачиваю голову к нему.

Какой-то он странный. Бледный, как смерть. Один глаз вывалился и висит на нерве перед его лицом. Губы сожжены до угля, а за ними видны почерневшие от копоти зубы. Одежда порвана в клочья. Мне становится страшно, но я не могу сдвинуться с места. Только головой крутить в состоянии.

Кабинет, только что бывший в нормальном состоянии, меняется точно так же и вид Пал Егорыча. Все переломано и разбито. Местами видны языки пламени, и под потолком скапливается черный дым, не дающий толком вдохнуть. А посреди кабинета — пентаграмма, в вершинах которого тела… Где-то я уже все это видел, но вспомнить, как не напрягаю память, не получается… И дышать становится тяжело.

— Что ж ты так, Марк? Не готов… — С лица Пал Егорыча начинают отпадать лоскуты кожи и мяса, обнажая кости черепа. — Я же просил. И да, ты кажется, обронил. — Рука, на которой не осталось плоти, поднимается, протягивая какой-то продолговатый. — Не теряй, это же подарок.

Мои глаза расширяются, глядя на серебристый, с играющими на лезвии языками пламени, стилет. Тот самый… Память возвращается разом, но я не успеваю ничего произнести. Это делает Пал Егорыч, уже почти полностью превратившийся в скелет.

— Тебе пора, князь. И постарайся больше сюда не приходить. — В голосе Пал Егорыча, слышится легкая грусть. — Потеряешься…