Отсроченный шанс, или Подарок из прошлой жизни

Да не собирается она его беспокоить, пусть себе живет, как хочет, но мог бы как-то помягче, хотя бы потому, что они когда-то были близкими людьми и настоящими друзьями, да и сейчас… Не все еще стерлось и забылось из тех чувств, и стоило ей его увидеть…

Вот ведь гадство, попрекала себя Алиса, зацепила ее эта его холодная отстраненность, зацепила, чем бы та ни была обусловлена: хоть его большим и светлым чувством к какой-нибудь красавице-дивчине, хоть какими-то неведомыми ей опасениями и комплексами.

М-да, неприятно, так, словно трет и трет больно по душе какой-то мелкий, застрявший в ней металлический осколок от рванувшей в юности гранаты их чувств, не удаленный хирургическим вмешательством времени.

Ладно. Прорвемся. Не с такими фантомными болями справлялись.

Зря он с ней так, корил себя на следующий день Кедров, «пробираясь» рано утром в машине на работу через глухие пробки (благо ехать было недалеко, а на случай совсем уж полного коллапса движения имелись другие маршруты и «сократы», хорошо известные ему).

Зря, повторял, досадуя, Денис. Она никогда ничего плохого ему не сделала, наоборот, была настоящим другом и всегда за него горой, и верила в него, в его таланты и в его будущее, как никто другой. И неважно, что прошла целая жизнь после их расставания и все это осталось в розово-туманной юности, это произошло в его жизни, в которой была Алиса и было все между ними необыкновенно и прекрасно. Уж кому, как не ему, с высоты прожитых лет и многих пережитых отношений с женщинами, знать и понимать теперь, насколько необыкновенным, ярким и мощным было все то, что они тогда чувствовали и испытывали вдвоем с девочкой Алисой.

Она вызывала в Денисе какую-то незнакомую ему особую нежность – маленькая, но выносливая и сильная духом, улыбчивая и смешливая, и надежная. Алиса тогда стала для него настоящим, преданным и искренним другом, и каждый раз, когда Денис задумывался над этим ее странным отношением к нему, он поражался до глубины души.

Разумеется, его тянуло к ней физически, она вызывала в нем нормальные сексуальные желания и жаркие фантазии, как и положено для парня в его возрасте, но Денис в гораздо большей степени ценил те необыкновенные дружеские отношения, которые сложились между ними, и это ее поразительное свойство и умение настолько глубоко и точно понимать и чувствовать его настроения и мысли. Казалось, что вот эта их удивительная связь гораздо важнее любого секса, и он опасался, если между ними случится интим, то это может испортить их дружбу или как-то ее изменить.

К тому же с сексом у Кедрова дела обстояли и без Алисы весьма неплохо. По крайней мере, у Дениса он был в отличие от подавляющего большинства его ровесников и одноклассников. В свои шестнадцать Денис был парнем видным: высокий, с хорошей мускулатурой, достаточно симпатичный внешне и, как тогда вошло в моду и обиход называть, с сильной харизмой. А еще большей притягательности ему добавляла та самая внутренняя свобода, раскрепощенность, делавшие Дениса человеком неординарным, выделяющимся из общей массы, что безошибочно чувствовали и считывали в нем девушки. А девушек, как всем известно, неодолимо привлекают именно неординарные и сильные парни.

Словом, пользовался Кедров у противоположного пола неизменным, устойчивым интересом и – как бы так помягче сформулировать? – спросом, что ли. Первый сексуальный опыт у Дениса случился лет в четырнадцать, с одноклассницей из его бывшей школы, в которой он учился до поступления в лицей. Ничего особенного, простой и незамысловатый подростковый секс из серии: «Надо бы попробовать и наконец узнать, что это такое и почему вокруг этого явления столько шумихи». Провстречались они с той девочкой ради постижения сексуальных премудростей месяца три и расстались по обоюдному мирному согласию. Потом у Дениса начались отношения с девчонкой из выпускного класса, почему-то запавшей на него, а не на кого-нибудь из своих одноклассников. Это было уже поинтересней и намного разнообразней, чем с прежней партнершей, но продлилось так же недолго: девочка окончила лицей, поступила в вуз, и их встречи прекратились сами собой. Была еще одна девушка постарше, официантка из кафе…

Да что перечислять, суть в том, что Кедров не испытывал надобности в какой-либо трудной для возбужденного подростка сексуальной аскезе, чтобы не переходить дружественных рамок с Алисой, – было с кем реализовать свои эротические фантазии и потребности.

Но в тот раз, в музее у этих импрессионистов…

У картины Моне «Кувшинки»…

Нет, ему на самом деле хотелось разобраться, понять то, что она пыталась ему разъяснить, в чем убеждала, и почувствовать то особенное духовное состояние, которое, по утверждению Алисы, переживают люди, рассматривая картины настоящих мастеров, вот и дал затащить себя в музей.

Ну или для того, чтобы доказать именно свою правоту.