Отставник 2

Толкнул дверь — не поддалась, а шаги приближались. Достал из подсумка одну гранату и, недолго разбираясь в особенностях конструкции, благо память Глена знала инопланетное оружие, кинул вниз. Хорошо, что прижался к противоположной стене и открыл рот, прикрыв глаза. Мощная световая вспышка озарила ограниченное пространство, что на мгновение потерял ориентацию от яркого света, а звуковая волна толкнула, вжав в стену. Но был и положительный момент. Дверь, что не поддавалась моим усилиям — открылась. Проверять, что происходит внизу, не стал. Солдат-клоны в шлемах и, скорее всего, им свето-шумовой заряд нанёс минимум повреждений, но вот истинно живой, что ими командовал, должен был получить если не смертельные травмы, то, по крайней мере, на длительное время дезориентирован.

Врываюсь перекатом в открытую дверь и тут же отползаю в сторону, уходя с линии открытия огня. Не оставаясь на одном месте, перемещаюсь к стене, сужая сектор поражения и не зря. Только занял позицию для открытия огня с колена, как в дверном проёме показались солдат-клоны. Первый, что показался, тут же нырнул обратно, видно почувствовал, что ещё мгновение и открыл бы огонь на поражение, но сообразил своей «тупой» башкой, что нельзя лезть напролом. Мгновения стали тягучими, ожидая противника, боковым зрением осматриваюсь. Большой ангар, и в нём практически никого, только вдалеке, метрах в двухстах, поражаюсь грандиозности помещения, находится группа анторсов. Они в панике бежали удаляясь. Щелчок с оттенком металлического скрежета и слабое шуршание по металло-бетонному полу заставляет сосредоточиться на преследователях. Одна граната, вторая словно в замедленной съёмке катится мимо меня и, едва успеваю броситься через левое плечо на пол, вжавшись в поверхность, как происходит сильный взрыв. Не такой мощный, как в меньшем объёме пространства, когда я кидал гранату вниз по лестнице, но и этого мне хватило, чтобы на мгновение потерять ориентацию. Чувствую, из ушей потекла кровь. Глаза слезятся, но пересиливаю себя. Переворачиваюсь набок и открываю огонь из положения лёжа. Точно взять в прицел цели нет физической возможности, стреляю наугад, в вероятный сектор проникновения длинной очередью, а когда зрение проясняется и сознание немного приходит в норму, понимаю, что продолжаю жать спусковой крючок, но оружие не восприимчиво к нажатию на спусковой крючок.

— Заряд кончился, — сплёвываю сгусток крови. Меня довольно сильно приложило. Хорошо, что военная форма истинно живого, имеет определённую степень защиты от нелетального оружия.

С трудом поднимаюсь на ноги. Возле дверей трупы. В том числе и истинно живого. Он, как понял после закидывания гранат одним из первых пошёл на штурм. Думал, что возьмёт меня тёпленьким, дезориентированным, но вот как всё получилось. Подхожу к ближайшему телу. Забираю его оружие, осматриваю. Заряд на четыре пятых полный. Нормально. В ушах до сих пор звенит, мозги работают, словно прыгающие шестерёнки, никак не успокоятся. Каждое движение отдаётся болью, думать, работать мозгами совсем не хочется, но заставляю себя. Окидываю взглядом лётную палубу. А что это именно она, сомнений при внимательном осмотре не осталось. Пустые, размеченные светящейся краской места для стоянок летательных аппаратов. И вдалеке, в полусотне метров подсоединённый к толстому кабелю одиноко стоит истребитель. Иду к нему. После сигнала тревоги, техника, что готова к взлёту, была поднята с палубы на боевое дежурство. И обслуживающий персонал покинул ангар, а кто не успел, тот спешно бежал, заметив нездоровую со стрельбой активность. Их не осуждаю и не оправдываю. Мне проще. Осторожно, ожидая засады, подхожу к истребителю. Бегло осматриваю его. Вроде цел. С помощью какой-то матери отсоединяю толстый кабель и бросаю его на пол и тут же бегу в кабину. Провожу предполётную подготовку и замечаю, что топлива всего-то ничего. На пару десятков минут полёта. Истребитель, как понял, стоял на заправке и баки, или аккумуляторы, не знаю, что у него там, пусты. Непривычный для человеческого глаза прибор указывает на минимальный запас энергии. Чертыхаюсь, но делать нечего. Больше поблизости ни одного летательного аппарата нет и самое неприятное, в этот самый момент, когда понимаю, что мне на нём не улететь и на десяток километров, начинают открываться створки лётной палубы.

— Двигатели на форсаж, — приказываю себе. Другого случая покинуть этот корабль-завод может и не представиться и пусть улечу недалеко, но оставаться в кабине, когда внутрь ангара залетает другой истребитель, а, может, и не один — однозначно означает смерть.

Короткий разбег, слегка выравниваю курс, чтобы не прям по центру вылетать из ангара, а чуть принимаю вправо, хоть как-то усложнить жизнь врагу, если тот меня берёт на прицел. Взлёт. Шасси или что там у истребителя, отрываются от поверхности и когда нос истребителя пересекает линию ангара, мощный толчок придаёт горизонтальное ускорение.