Отставник

— Не хочешь? — Сергей хотел спросить: «Почему?», но ребёнок опередил.

— Я — военным. И стану самым лучшим.

— Как твой отец?

На этот вопрос Гена промолчал, насупившись.

— Поел? Вот и молодец. А теперь по распорядку у нас отдых. Приляг, полежи чуток.

Гена передал поднос с чистой тарелкой майору и кивнув прилёг на подушку.

— Как? — шёпотом спросила супруга.

— Поел. Но… он сказал, что к нам не хочет.

— Сергей, подойди! — позвал полковник.

— Генка не хочет к нам. Я только что с ним разговаривал, — вместе с супругой подошёл майор к Михалычу.

Словно не слыша констатации факта, полковник заговорил:

— Звонил знакомый из Генштаба. Сказал, что интернат хороший. С современным оборудованием, преподавателями чуть ли не профессорами, передовой методикой обучения, обеспечением по первому разряду и прочим. Его ведомство как раз его и курирует. Посоветовал не думать, а направить парнишку туда. Обещал проследить, чтобы всё было хорошо.

— В интернат? — едва слышно всхлипнула женщина.

— Тише, — успокаивая произнёс майор и обращаясь к Михалычу спросил, — ты ему доверяешь?

— Да, Серёж, как себе, — спокойно ответил полковник.

Глава 2

«Я же им говорил, что не хочу расставаться! А они не послушали, уехали», — лёжа в кровати размышлял Гена. Родители уехали поздно вечером, и он никак не мог уснуть. Он каким-то образом чувствовал, что больше их не увидит. А ещё Генка боялся ночи, но не темноты как таковой, а обстоятельства, что придётся закрыть глаза и погрузиться в сон. Раньше он не понимал, что за картинки видит пока спит потому что, проснувшись он их быстро забывал, но как ему исполнилось пять лет, то, что ему снилось начало обрывками, разрозненными фрагментами оставаться в памяти и он не знал, что с этим делать. Он хотел поделиться открытием с мамой, но она уехала и больше не вернётся. Гена отчётливо это понимал и не хотел их отпускать, но его не послушали.

Известие, что папы и мамы больше нет он случайно подслушал из разговора тёти Кати с кем-то по телефону. Она громко вскрикнула и стала причитать, повторяя: «Как же так. Как же так. Что же будет с Геночкой⁈ Он совсем один остался». И после этого он замкнулся в себе. Ему было страшно, что остался один, что такой хороший, тёплый окружающий мир где его любят, заботятся — рухнул.

От потери родных он долго не мог прийти в себя. Подолгу сидел в своей комнате и смотрел в одну точку. Перед его глазами мелькали приятные моменты жизни: как он гулял с мамой и папой и ему купили мороженое, что он с отцом пошёл на какой-то спортивный матч, где двадцать два взрослых мужчины бегали за одним мячиком, пиная его из стороны в сторону. Он не понимал смысла игры, но с интересом смотрел, как спортсмены стараются добраться до единственного мяча и со всей силой бьют его как можно дальше от себя.

За воспоминаниями его не беспокоили, и он так и продолжал бы сидеть в одиночестве, как в один из дней, когда в квартире было много народу не зашёл знакомый дядя. Заданный вопрос его заинтересовал и всколыхнул потаённые уголки памяти. Ответ сам пришёл ему на ум, а потом… потом всплыли казалось позабытые сны, что он когда-то был солдатом — лучшим солдатом.

* * *

— Добрый день, проходите.

— Я…

— Мне звонили, что вы приедете. Мальчик с вами? — говорила средних лет женщина, восседавшая в кабинете за массивным, ещё советских времён постройки столом.

— Да, — ответил военный.

Сергей впервые оказался в ситуации, что робел от возложенной на него миссии. После долгих обсуждений, споров и увещеваний Николай Михайлович поручил ему доставить в целости и сохранности в специнтернат ставшим сиротой Генку. Решающей крупинкой, перетянувшей чашу весов к этому решению стало желание самого ребёнка. Никакие уговоры, просьбы, обещания сердобольных женщин не смогли переубедить упрямого мальца стать сыном кому-либо из семейных пар. И сейчас Сергей находился в кабинете директора специнтерната — Валентины Сергеевны Самсоновой. От опытного взгляда офицера не скрылась аккуратность, ненавязчиво изучающий, оценивающий взгляд собеседницы. Никакой кричащей косметики, никаких побрякушек. На столе ничего лишнего. Все бумаги аккуратно сложены в папки, одну из которых при его входе она тут же закрыла. Сам кабинет обставлен добротно, но никакой личной или другой информации, позволяющей сделать вывод о хозяйке кабинета ни на стенах, ни на столе не было.

«Бывшая разведчица-нелегал», — сделал вывод майор.

— Прошлись? Посмотрели? Если есть какие-то вопросы, задавайте, — осведомилась Валентина Сергеевна.