Отставник

— Да, погуляли немного, — ответил майор. Специнтернат при Министерстве обороны располагался в ста километрах от столицы в живописном уголке посреди леса, укрытый от посторонних глаз непримечательными вывесками и отсутствием указателя при съезде с основной трассы. Но плохая, в ухабах, явно никогда не вида́вшая ремонта идущая вглубь леса дорога всего через несколько километров приобретала ухоженный вид и практически идеальное покрытие. На въезде на огороженную высоким забором территорию с предупреждающей надписью: «Собственность Министерства обороны. Проход закрыт», контрольно-пропускной пункт с автоматическими воротами.

Сергей думал придётся потрудиться, чтобы его вместе с задремавшим на заднем сиденье машины мальцом пропустили внутрь, но ворота открылись и автомобиль беспрепятственно заехал на охраняемую территорию, а что территория охраняется майор заметил сразу. Ему не раз приходилось бывать на спецобъектах, иногда инспектируя, но в основном «играть» плохих дядей, вознамерившихся совершить диверсию. И он сразу обратил внимание на количество камер видеонаблюдения, пассивных охранных систем и это его удивляло. Туда ли он приехал⁈ Слишком основательная система безопасности для объекта: «Интернат», пусть и при таком серьёзном ведомстве.

— Вижу вашу растерянность, — после недолгой паузы, продолжила Валентина Сергеевна, — давайте сама расскажу об учреждении.

— Интернате, — поправил Сергей.

— Мы стараемся не упоминать это понятие и заменяем его словом: «Учреждение». У детей кто постарше слово «Интернат» ассоциируется с неприятными образами и по рекомендации психологов стараемся исключить его из общения, — Валентина Сергеевна говорила быстро, словно ей каждый день приходится отвечать на одни и те же вопросы неоднократно.

— «Учреждение», звучит как-то… — не закончил свою мысль офицер.

— Да, учебное учреждение с постоянным пребыванием. Знаете, у спортсменов широко используется форма подготовки — спортивная школа с постоянным пребыванием. Но мы с вами отвлеклись.

— Извините. Гене сейчас шесть, а вы сказали, что есть дети и постарше.

— Предполагаете, что старшие станут обижать малышей? Не волнуйтесь, — впервые за всё время разговора Валентина Сергеевна улыбнулась, — за пять лет существования таких фактов не было, — Сергей хмыкнул и это не скрылось от опытного взгляда директрисы. — Понимаю, что поверить трудно, а тем более сразу довериться незнакомому человеку, но за порядком у нас смотрят даже не преподаватели или воспитатели, а сами дети, что поступили в учреждение в первый набор.

— Странно это всё, — пожал плечами офицер. Для него, а в особенности для женской половины принимавших участие в решении судьбы Генки, интернат вызывал отторжение и неприятие. Только настойчивость и упрямство самого парня заставило смириться с выбором. — Да, ещё хотел спросить. Как с посещением и… что потом? Специальность или институт?

— С посещением никак. Оно строго запрещено. Знаете, у большинства детей совсем никого не осталось и выделяться, пусть и редким, но общением с дальними родственниками, коими считают себя бывшие коллеги, мы настоятельно не рекомендуем. А на второй вопрос отвечу на примере. Учреждение функционирует давно и несколько детей достигли совершеннолетия, и вышли из его стен. Двое поступили в военный ВУЗ, а один человек в гражданский. Всем выделены сертификаты на жильё и подъёмные. И не сомневайтесь, у нас обучение построено по другой программе, не то что гражданские интернаты, — тут Валентина Сергеевна поморщилась, — мы с раннего детства готовим к самостоятельной жизни, чтобы, когда они выйдут за стены во взрослую жизнь, окружающий мир не стал для них шоком.

— Даже так?

— Да. Классы у нас небольшие. По пять-шесть человек. Образовательная программа построена, как и в средней школе, но с углубленным изучением физики, химии, литературы, языков и…

— Извините, — перебил офицер, — но насколько знаю, если у кого-то предрасположенность к точным наукам, то литература и искусство ему будет даваться нелегко.

— Вы правильно заметили: «Предрасположенность». В начале по специальной методике определяем предрасположенность и только потом начинаем обучение. Сильные стороны, что у воспитанника лучше всего развиты и даются легко — усиливаем, помогаем раскрыться, а слабые стараемся нивелировать или заместить.

— И как, удаётся? — не поверил Сергей. У самого трое растут, а чем хотят заниматься так и не определились. То всеми вмести в секцию шахмат запишутся, походят недолго и бросят, то на борьбу, то на футбол, то на моделирование, но результат один и тот же. Всего на пару недель хватает запала.

— Удаётся, — кивнула Валентина Сергеевна, — и как не прискорбно признать, чем раньше к нам попадает воспитанник, тем легче с ним дальше.

Офицер промолчал. Понятно, что перевоспитать человека невозможно, можно только воспитать и делается это в первые осознанные годы жизни, когда закладываются основы морально-этических норм.

— Что ж, думаю ответила на ваши вопросы. Есть пожелания или просьбы?

— Звонить можно?