Отстоять Маньчжурию!

— Жив. Уже поправляется. И мы, признаться, не знаем, что с ним делать. Он герой. Но он революционер, и у полиции с жандармерией к нему вопросы. Зачем вы с ним связались?

— Я не хочу отвечать.

— Ну что же, тогда как он окончательно поправится, отправится в Тобольск. В ссылку. Злые языки говорят, что именно он навел на вас эсеров.

— Мария Федоровна!

— Что? Не нравится? Или отвечайте, или мы поступим как знаем.

— Вам не понравится правда.

— Я справлюсь.

— У вашего свекра были бастарды не только от княгини Долгорукой[91]. Иосиф — бастард бастарда[92]. Но он ничего об этом не знает. Я обещал его отцу за ним присмотреть. Когда я узнал, что он свернул на кривую дорожку, — постарался вытащить, спасти, дать шанс и надежду. Все эти месяцы я занимался его воспитанием, пытаясь вытравить из головы революционные глупости, чтобы направить мысли и энергию в созидательное русло. Вместе с ним его друзья. Они натуральные революционеры, но верны ему и вполне толковые ребята. Если дать им шанс — смогут пригодиться. И я вас очень прошу, не предавать это огласке. Для него мать — святой человек. Единственный лучик света в его мрачной жизни. Не представляю, как он примет ее измену мужу, пусть даже опустившемуся и пьющему. И вас, господа, — резко повысив голос, произнес Алексей Николаевич, повернувшись к фальшь-стенке, за которой, по его мнению, сидел семейный совет Романовых, — я тоже прошу держать язык за зубами. Да-да. Вас…

Приложение

Казус «трехдюймовки»

Недостатки «трехдюймовки» проистекали из неверного понимания роли и места дивизионной артиллерии на поле боя. Для этого орудия в полной мере была верна фраза: «Для Атоса это слишком много, а для графа де ля Фер — слишком мало», то есть, будучи современным и вполне хорошо сконструированным орудием, оно не обладало внятной нишей применения, ибо везде оно оказывалось дурным, а то и вовсе бесполезным.

Для систем 1900 и 1902 годов ключевая проблема использования проистекала из сочетания большой начальной скорости снаряда и малых углов возвышения орудия, что позволяло вести только настильную стрельбу. Разве плохо? Плохо. «Ложка дорога к обеду», причесываться ею — так себе идея, а уж улицу мести и вовсе глупо.

До 1912 года на вооружение РИА для 76-миллиметровых полевых орудий имелась шрапнель с дистанционной трубкой, дающей замедление на 22 секунды. То есть максимальная дальность полета такой шрапнели составляла 5100 м. В сочетании с высокой начальной скоростью снаряда таким снарядом можно было стрелять, только выкатив орудие на открытую позицию. То есть огонь с закрытых позиций был не для нее. Не потому что не умели или не хотели, а потому что с такого орудия этими снарядами подобного приема не использовать.

Огонька в ситуацию добавляли и углы вертикальной наводки, которые были очень небольшими. Но это не было «багом», а являлось «фичей», то есть сделано специально. Да и зачем большие углы вертикальной наводки, если воспользоваться ими нет никакой возможности?

Генерал Драгомиров в бытность командующим Киевским военным округом (в 1893–1903 годах) отрешал от командования любого командира батареи, что на маневрах ставил орудия далее 2500 м от предполагаемого неприятеля. С его подачи считалось, что от дивизионных орудий не требуется действенный огонь далее 4 км. Поэтому указанные 5100 м были еще приличным запасом.

В 1912 году для «трехдюймовки» ввели новую 34– секундную дистанционную трубку, увеличив дальность до 8 км. Это улучшило ситуацию, но не сильно. Дело в том, что из-за высокой начальной скорости снаряда пули шрапнели разлетались очень узким пучком. Например, при стрельбе на 2 км глубина разлета составляла 500 м, а ширина всего 65. То есть стрелять по наступающим сомкнутым боевым порядкам, типа колонны, такая шрапнель была вполне пригодна. А вот работать с фронта по пехотным цепям — уже нет. И неудивительно, что все примеры успешного применения такой шрапнели были связаны с уловками. Например, из засады обстрелять походную колонну продольным огнем.

Кроме того, высокая начальная скорость снаряда и, как следствие, высокая настильность его полета влекли за собой проблему эксплуатации фугасных гранат. Первую приняли в ноябре 1908 года (до того на вооружении была только «короткая» шрапнель). Однако очень быстро оказалось, что она нередко рикошетирует от грунта. Из-за чего, собственно, фугасное ее действие оказывалось очень слабое, особенно по укрытому в окопах и траншеях противнику. Да и с осколочным действием тоже беда, но там уже была другая проблема.

Иными словами — 76-миллиметровые пушки образца 1900 и 1902 годов при всей своей новизне и конструкционной перспективности были малопригодны для современной войны. Хотя для сражений 70–80-х годов XIX века они подходили прекрасно. Видимо, под тот формат боевых действий и создавались. Но осознавать эту критическую ошибку пришлось уже солдатам, заплатив своей кровью за идеологически красивую, но совершенно непригодную для дела артиллерийскую систему. Во всяком случае, в рамках Русско-японской и ПМВ с ВМВ совершенно точно.