Отступник

Конечно же, она была одета в белое. Белое платье, простая рубашка из какой-то блестящей шелковой ткани, которая ниспадала до верха бедра. Она была не менее шести футов ростом, особенно в прозрачных туфлях на шпильке. Ее кожа была бледной и безупречной, блики на сияющих темных волосах меняли цвет в пульсации стробоскопического освещения клуба. Ее лицо, которое не портило даже явно высокомерное выражение, было прекрасным, а тело можно было использовать на рекламных плакатах для ночных поллюций.

Она сошла на танцпол и направилась к лестницам и подиумам легкой походкой хищника, на каждом шагу вращая бедрами и покачивая плечами в ритм музыке, намного изящнее, чем потеющие танцоры, и намного чувственнее, чем исступленные любовники.

В футе от лестницы она встретила молодого парня в кожаных штанах и оборванной рубашке, которая выглядела так, будто ее пытались разорвать на куски страстные фанаты. Не проявив ни капли сомнения, она толкнула его к перилам около лестницы и прижалась к нему своим телом.

Она медленно обвила руками его шею и поцеловала. Поцелуй, и не больше — но никто не скажет, чем это было для парня. По его реакции можно было подумать, что она овладела им прямо на месте. Ее губы приклеились к его губам, а языки ласкали друг друга наверно минуту. Затем она отвернулась и со все той же грациозностью начала спускаться по лестнице — медленно, так, чтобы каждое движение и перекатывание мышц ее прекрасных ног слегка колебались в прекрасном танце под ее мягкой белой кожей.

Парень распластался на полу, его тело тряслось, а глаза были закрыты. Не думаю, что он осознавал, что она уже ушла.

Все взгляды были прикованы к женщине, и она это знала.

Это не было просто ужасным происшествием, способ, которым она привлекла внимание всех окружающих. Это не было большим одновременным, значимым движением, когда все поворачивались, чтобы посмотреть. Не было никакой внезапной тишины, никакой давящей неподвижности. И это было достаточно плохо.

Ее влияние было страшнее всего этого.

Это был просто факт, как сила притяжения, что всеобщее внимание должно быть адресовано ей. Каждый человек там, мужчины и женщины одинаково, взглянули вверх, или проследили глазами за ее движениями, или сделали паузу, равную половине удара сердца в своих… беседах. Большинство из них не осознавали, что происходит. Они понятия не имели, что их разумы находятся в опасности.

И я понял, что тоже в опасности.

С большим усилием я закрыл глаза и напомнил себе о том, где я был. Я смог почувствовать ауру суккуба, она была как шелковые кисти паутины у моих ресниц и некое покалывание и приятное трепетание, которое окутывало мои ноги и через мой пах поднималось к моему мозгу.

Это было только обещание, шепот плоти, но шепот сильный. Я приложил усилия, чтобы оградить сознание от этого ментальной стеной, до тех пор пока разум не вернулся ко мне, и развевающаяся дымка ее ауры не замерзла и не треснула, развеявшись под порывом разумного страха.

Когда я открыл глаза, эта женщина следовала к нам по последнему подиуму, скользнув в своем тонком белом платье с последних лестниц. Она замедлилась, позволив нам смотреть на нее, зная какой эффект она производит. Даже отгородившись от этого, я смог почувствовать сладостный аромат ее присутствия, взывающего ко мне, шепчущего, что я должен расслабиться и любоваться ею.

Она посмотрела на меня своими васильково-синими глазами на мгновение, и ее приоткрытый рот стал медленно расплываться в улыбке, так как мои штаны стали мне малы примерно на три размера за несколько секунд.

— Кузен Томас, — она промурлыкала. — Все еще благородный и голодный, как я понимаю.

— Мадлен, — Томас ответил и немного улыбнулся, показывая белые, ровные зубы. — Все такая же недисциплинированная и вульгарная, как я понимаю.

Губы и глаза Мадлен Рейт отреагировали на замечание моего сводного брата по-разному. Ее красивая широкая улыбка застыла в притворном выражении, но глаза сузились и стали полностью белыми. Она переводила взгляд с Томаса на Жюстину.

— Маленькая комнатная собачка Лары, — сказала Мадлен. — Я удивилась, узнав, что ты прибежала к ней. Сейчас я узнаю, что ты встречаешься со старым возлюбленным и…. — она перевела взгляд на меня, — …врагом.

— Не будь смешной, — ответила Жюстина. Несмотря на то, что ее голос был спокойным, щеки все еще отливали румянцем, а зрачки были расширены. — Я пришла, чтобы пробежаться по отчетам, как я обычно и делаю каждую неделю.

— Но на этот раз от тебя веет духами, — проговорила Мадлен, — лучшим провокационным ароматом, а не тем, что ты используешь на работе, дорогая. Я нахожу это, — ее язычок коснулся губ, — интересным.

— Мадлен, — сказал Томас с преувеличенным спокойствием, — пожалуйста, уйди.

— Я имею полное право быть здесь, — прошептала она.

Казалось неправильным, что она была в состоянии держать свой голос настолько невыносимо мягким и чувственным по отношению к пульсирующей клубной музыке. Она повернулась ко мне и сделала несколько шагов, полностью обратив внимание на меня.