Отступник

- Неужели? - насторожился Валя. - И что?

- А то, что это твой ребенок, Валя, - спокойно пояснил Шеп.

Валька не смог сдержать нервный смешок.

- Ты определенно спятил, дружище. Да мало ли кто мог после меня... Будто бы ты способен за всем уследить! - взорвался он.

- Ты опять не понял, Валя. Юша сама мне все рассказала. Она не могла

обмануть меня просто потому, что не могла. И все, - утвердительно подытожил Шеп.

Валька почувствовал, как у него медленно холодеет в желудке. Юша не могла обмануть просто потому, что не могла. С одной стороны это было крайне наивное утверждение. Но только для несведущих. Проведя в Логове пять месяцев, Валька имел случаи убедиться, что довольно близкие друг другу Шеп и Юша не не обманывали друг друга практически никогда...

- Господи Боже... Шеп, ты меня с ума сведешь! Стал бы я отказываться, если бы это было возможно?! Ведь это же невозможно! - прошептал Валька. Это против законов природы!

- Невозможно спать на потолке, - отозвался лешак. - Это уж точно против законов природы. Я так считал. Но недавно по твоему телевизору я видел, как космонавты спят на потолке... Почему бы лешухе, в таком случае, не зачать от человека?

- Ой-ой-ой... - Валька бессильно прислонился к стене. - Ой, мамочка...

- Твоя мамочка тут, скорее всего, ни при чем, - горько ответил Шеп. Юша не посылала меня сюда, хотя и не запрещала. И я не выдержал, Валя. Я сейчас здесь, потому что очень люблю сестру...

- Господи, что же теперь будет? - Валька едва оторвался от стены и с тревогой уставился на Шепа. - Как она? Она очень переживает?

- Она-то безмятежна, как ребенок, - вздохнул Шеп. - Переживаю я.

- Почему? - тупо прошептал Валька, у которого все еще отчаянно колотилось сердце.

- Почему она спокойна или почему я переживаю? - уточнил Шеп. - Она сказала мне, что хотела ребенка от тебя и страдала, что это невозможно. Поэтому теперь она лелеет мысль об этом ребенке, как о великой милости и даре Нерша...

Эти слова пролились целебным бальзамом на оголенные нервы взбудораженного Вальки. Он вцепился в руку подошедшего к нему лешака и глупо заулыбался.

- А я просто вне себя от беспокойства, - продолжил Шеп. - Потому что не хочу терять сестру. Конечно, не все наши женщины умирают в родах, но я говорил тебе о силе моих предчувствий... Меня не отпускает мысль о том, что она может умереть. Я не могу объяснить, почему, но мне кажется...

Здесь Шеп замялся, и Валька понял, что лешего беспокоят вполне реальные ощущения близкой беды.

- Мне кажется, что Юша не переживет всего этого. И если честно, я просто прибежал к тебе за поддержкой. Ты ведь любишь ее, я знаю. Я тоже. Возможно, что нам с тобой придется делить горе... - закончил Шеп.

- Да что у тебя за дурацкая привычка прежде всего думать о плохом!

- возмутился Валька, но Шеп только грустно улыбнулся в ответ и протянул к нему руки.

Человек и леший обнялись и немного постояли молча. А потом Валька с удивлением воззрился на Шепа:

- Но почему же она ничего не объяснила мне? Разве же так можно? Ведь я тут лезу на стены с тоски?

- Ты, может быть, не знаешь, лешухи не подпускают к себе мужчин во время беременности. Это закон...

- Я что, непонятливый? - огорчился Валька. - Неужели бы я сделал что-то ей во вред? Неужели так трудно было все объяснить?

- Юша испугалась, что ты не поверишь ей. И она была права. Мне ты тоже с трудом поверил, - усмехнулся Шеп.

- Да верю я, верю... - поспешно отозвался Валька. - Господи, Шеп, мне что-то страшно... Что же там у нее... то есть, кто же там родится?

- А вот поживем - увидим, - вздохнул лешак...

...И они увидели. Шеп ушел и больше не приходил до весны. Валентин едва дождался того дня, когда еще непросохшими лесными проталинами Шеп провел его в Логово, и Валька смог, наконец, обнять свою любимую. Он уже давно забыл свою обиду и не мог ни о чем думать, кроме их будущего. Чем ближе подходило время родов, тем все больше Вальке казалось, что их страхи были преждевременны. Юша была весела и спокойна, ни на что не жаловалась. Ребенок был бойким и уже вовсю просился на свет. Только юный Шеп мрачнел день ото дня все сильнее и не мог скрыть этого, как ни пытался.

Валька каждый раз с ужасом вспоминал ту прохладную майскую ночь, когда