Отступники

Тик с закрытыми глазами сидит возле одной из клеток, прислонившись к стенке. Я опасаюсь подойти ближе, хотя зверь надёжно усыплён. По вискам парня катится пот, ноги дрожат от усталости. Наверно, прошёл уже час с тех пор, как мы пришли сюда. Остаётся последний участок.

–Или кто-то вышел к ним из леса.

–Думаешь, выловили не всех?

–Западная часть изучена хуже остальных, сама же знаешь,– он с трудом открывает глаза, исподлобья смотрит на подругу.– Идти всё равно придётся.

Он жадно допивает остатки воды. Достаёт из сумки ещё два баллончика. Один протягивает мне.

–Последние. Надеюсь, хватит. Запомнила, что делать?

Конструкция несложная, я киваю. На этот раз идём медленнее, внимательно следя по сторонам, выхватывая каждое движение. Качнётся ветка – замираем. Скрипнет ствол – напряжённо всматриваемся в лес. Клетки здесь стоят на гораздо большем расстоянии, видимо, хищники собраны наиболее опасные.

–Постой.

Кит останавливается. Тик тоже. Я напряжённо вглядываюсь в островок высокой травы впереди. Её ветер качает или скрывается кто-то, готовясь напасть? Но время проходит, никто не выскакивает с оглушительным рычанием.

–Там,– показываю вперёд.– Там определённо кто-то есть.

Тик медленно движется в указанном направлении, чуть отведя в сторону руку с оружием. Напряжение достигает пика, он в любую секунду готов дать выстрел. Несмотря на запрет, мы, пригибаясь, крадёмся за ним. Островок снова шевелится. До нас доносится еле слышный стон. Человеческий стон. Едва не споткнувшись о ноги Тика, лечу вперёд, наплевав на безопасность.

–Сель, стой!

Он наугад выпускает пулю. Я не успеваю обогнать её. И когда склоняюсь над девушкой, что лежит в траве, та уже без сознания. По коже пробегает озноб. От звуков ли, которые доносятся со всех сторон? Нет. Оттого, что я узнала её – ту, что сидела в школе передо мной.

И вновь всплывает в голове: я даже не спросила её имя.

Не сразу замечаю Кит и Тика, склонившихся над нами. Впрочем, девушка тут же убегает в ту сторону, откуда пришли. Уже издалека доносится её крик, что она к Питу, нужно сообщить в лагерь. Кому сообщить, если почти все разошлись?

Тик отстраняет меня, пытается услышать дыхание.

–Пусти,– шёпотом прошу я, голос почти пропадает.– Я умею.

Нащупываю пульс – еле ощутимый.

–Куда попала пуля? Её можно вытащить?

Тик качает головой.

–Она мгновенно рассасывается, разносится с кровью по всем клеточкам тела. Обычно после таких выстрелов сон длится несколько минут, поэтому мы и закрепляем успех с помощью сонных баллончиков. Но… в общем, эти пули не рассчитаны на людей, они для животных. А их усмирить гораздо труднее. Боюсь, оцепенение продлится не менее пяти часов.

–Мы учились вместе,– сообщаю после нескольких минут молчания.– Мы практически не знали друг друга. Хотя, думаю, никто из нас хорошенько не знал друг друга,– невольно вырывается невесёлый смешок.

Задумавшись, всматриваюсь в её лицо. Сколько дней блуждала она, прежде чем оказаться здесь, в этом жутком месте?

–Мне нужно в лагерь.

–Нам всем нужно в лагерь. Подожди немного, Кит вызовет помощь. Да толку-то… По такой чащобе носилки не пронести. Думаю, справлюсь сам. Поможешь?

Вместе мы бережно поднимаем её. Тик сначала берёт на руки, но после попросту перекидывает через плечо. Поясняет, что так безопаснее, меньше вероятности порезаться об острые ветви. Так и идём, впереди я, готовая расчищать путь, позади Тик с найденной девушкой, подсказывающий верное направление. Возле домика сторожа пусто, но ребят искать некогда. Несколько раз позвав и не дождавшись ответа, мы вступаем в лес. Молчание угнетает, нагоняет страх. Каждый звук отдаётся в ушах с троекратной громкостью. А чудовища западной зоны, которых мы так и не усыпили, протяжно воют вслед. Чтобы сбросить пугающее оцепенение и вместе с тем утолить любопытство, спрашиваю Тика, кто был тем безумным храбрецом, что отважился собрать столько диких зверей в одном месте. И он рассказывает мне удивительную историю.