Отступники Эскулапа

Все последние дни Олеся Сергеевна была словно «на низком старте», ведь только этого она и ждала. Не прошло и получаса, как она уже входила в кабинет прокурорского следователя. В отличие от их прошлой встречи, на этот раз тот выглядел уставшим и замученным. Он заметно осунулся, на щеках и подбородке торчала двухдневная щетина, кожа была сухой с каким-то нездоровым сероватым оттенком, под глазами темнела синева, а сами глаза были красные и лихорадочно блестели. Однако при этом Константин Львович ни на минуту не выпускал изо рта дымящейся сигареты, а массивная пепельница в форме черепахи была уже с верхом заполнена окурками.

Увидев Олесю Сергеевну, прокурорский следователь устало кивнул на стул и негромко просипел:

– Приветствую вас, Олеся Сергеевна. Проходите, садитесь.

Окинув взглядом прокурорский стол, Киряк поразилась произошедшим здесь переменам. Теперь от прежнего, в чём-то даже педантичного порядка, не осталось и следа. На столе самым непостижимым образом перемешалось всё: всевозможные папки с рабочими документами, неразборчиво исписанные шариковой ручкой альбомные листы, просто клочки бумаги с нанесенными на них цветными схемами и всевозможными стрелками, скомканные в шары протокольные бланки, ручки, карандаши, скрепки. Тут же стоял графин с водой, стакан, початая бутылка молдавского коньяка, а рядом на блюдце лежал наполовину откушенный бутерброд с варёной колбасой и сыром. По правую руку от Ермолаева располагалась смятая пачка сигарет «Lucky Strike», фирменная зажигалка «Zippo» и большая красная кружка с уже явно остывшим кофе. Немного поодаль, сию композицию рабочего беспорядка пикантно завершал огромный скомканный мужской носовой платок с вышитой монограммой в идее трёх букв: «ЕКЛ».

– Что-то у вас с утра уже слишком измученный вид, Константин Львович, – обеспокоенно произнесла Олеся Сергеевна, внимательно разглядывая теперь самого Ермолаева.

– Да всего три часа ночью поспал. Не могу спать – и всё тут. Мысли, мысли, мысли… Вот чувствую: упускаю я что-то в этой истории с Ланге, а вот что именно – никак не могу понять. Да и эта путаница с фамилиями… А вдобавок ко всему умудрился ещё и простудиться. Насморк второй день уж мучает. Да вы сами посмотрите за окно – на улице дождь с мокрым снегом который день не перестаёт… Ноябрь, как-никак, будь он не ладен… – сокрушался простуженный следователь.

– Эх, Константин Львович, вам бы сейчас чайку с малиной попить, да дома в тёплой постели отлежаться… – посочувствовала Киряк, но, вспомнив, зачем пришла, торопливо добавила. – И если не возражаете, то первым делом я хотела бы взглянуть на официальный ответ, что вам прислали по запросу на гражданок Петерсон.

Ермолаев порылся среди бумаг на столе и протянул ей несколько отпечатанных на машинке и скрепленных между собой металлической скрепкой листов бумаги.

– Вот, возьмите и почитайте… апчхи!.. извините. Только сегодня утром передали. Если честно, я даже не успел и взглянуть, – пояснил он и потянулся за носовым платком.

Быстро пробежав глазами текст, Олеся Сергеевна задумалась. Причём настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как Ермолаев обратился к ней с вопросом.

– Кофе, я говорю, кофе вам заварить? Хороший кофеёк, можете не сомневаться. Мне друг его из Германии привёз. Знаете, немцы они ещё те любители этого напитка…

Киряк уже собиралась что-то ответить, но запнулась на полуслове. Её внезапно осенило! От простоты своей догадки она не могла поверить сама себе, а потому лишь тихо повторяла одну и ту же фразу.

– Германия… немцы… дед… костыль… фон Шмидт… Ланге… Петерсон… Петерсонс.

«Ну конечно же! Господи, как же всё просто и логично!..» – пульсировала мысль в её голове. Вспыхнув внутренним огнём, её серые глаза теперь засияли азартом, как у ищейки, напавшей на след.

– Константин Львович, мне кажется, я близка к разгадке этого ребуса!.. Правда, прояснить всё окончательно смогу лишь тогда, когда вновь встречусь и переговорю с Петерсон, – и, ничего более не объясняя, уточнила: – Вы же будете на месте в течение ближайших трёх часов?

– Да, конечно. Рабочий день, вообще-то, только начался… – удивленно начал Ермолаев и тут же осёкся: – А ведь, правда, сегодня же суббота. Заработался я, заработался…

– Ну, вот и отлично! Как вернусь, можете не сомневаться, нам будет, что обсудить, – бросила она на ходу, уже направляясь к двери.

***

Киряк стояла напротив уже такой знакомой ей квартиры № 72 и настойчиво звонила в дверь. Правда, на этот раз долго ждать ей не пришлось. Не прошло и минуты, как раздались шаркающие старушечьи шаги, затем поднялась и опустилась шторка дверного глазка, щелкнул замок, и дверь медленно отворилась.