Отступники (СИ)

Склеп был что надо: маленький готический дворец, охраняемый гранитными химерами, прекрасными в своей гармоничной уродливости. Настоящая находка для тех, кто после своей смерти собирается начать новую нежизнь в лиловом плаще с высоким воротником или, на худой конец, в старом истлевшем саване, развевающими даже при полном штиле.

Накату он тоже нравился.

Треугольная плита, закрывающая вход в склеп, выглядела неподъемной, недвижимой и взрывоупорной. Накат подъехал вплотную толкнул ее рукой внутрь. Заскрипели петлицы.

— Знаешь, — сказал Ики, явно вспоминая про свои скрипящие колеса, — это твое нежелание хоть что-то сделать лучше в этом мире, заставляет задуматься.

Ступеньки, ведущие в мягкую, дремотную тьму Накат забросал землей.

— О чем же?

— О том, что ты бесполезная, глупая и злобная сволочь, которая сознательно игнорирует свою способность приносить людям пользу.

— Неужели? — холодно произнес Накат, начиная спускаться вниз. Кресло слегка подпрыгивало на ребрах ступеней. — Я убил дюжины три коррумпированных подонков, которые жили и жрали за сотни, за тысячи людей.

— И кому от этого стало легче? — хмыкнуло кресло. — В основном только тебе. Ты получил свои профили и спустил их на то, чтобы в Гротеске кто-то мог подсмотреть за оргиями Кошкина, и доложить тебе об этом. Польза? Нет. Жажда мести. Очнись, Эскельд! Ему было за сотню нерестов, он сам прекрасно справился бы с твоей вендеттой. Пукнул бы в неподходящий момент и — хана: перелом позвоночника… О-ой, извини. Я хочу сказать, ребенку ведь понятно, что твоих жертв тебе заказывали точно такие же коррумпированные подонки. Чтобы занять место убитых. По сути, действительно полезным моментом в твоих действиях было только одно: то, что ты освобождал из клешней этих императорских скорпионов немалые суммы денег. И вот эти деньги ты мог бы использовать с умом, а не кормить крыс в Гротеске.

— Помогать бедным?

— Да.

— Выкупать на частных аукционах бесценные произведения искусства и передавать муниципалитету?

— Конечно!

— Поддерживать программы развития производства экологически-чистого корма для яхи-таксистов?

— Ну, к примеру.

Накат вздохнул.

Он знал, что душа в Ики когда-то принадлежала стражнику. Притом, — Накат был в этом уверен, — стражнику неважному. Все дело в том, что хороший стражник обычно доживает до пенсии. Да, он закрывает глаза на некоторые преступления, но только для того, чтобы в следующий раз грубым голосом прикрикнуть: «ваша песенка спета, господин преступник, гр-р-рабли вверх!». Важно уметь вовремя сказать себе: «ага, вот здесь меня точно нашпигуют болтами, как бы я не извернулся, поэтому подожду-ка я случая, когда меня лишь возможно пырнут ножиком в бок». Так это обычно должно работать.

Ики?

Нет, все же он был плохим стражником. Наверняка каким-нибудь идеалистом. Возможно, перед тем как получить болт в брюшину, он искренне верил, что двадцать контрабандистов сдадутся сами, пораженные его доблестью и уязвленные собственной безнравственностью.

И, тем не менее, этим Накат не мог его попрекнуть. Вспоминал себя нерестов десять назад.

— Ты так ничего и не понял Ики… — сказал Накат хмуро.

Ики неожиданно промолчал.

Они достигли «дна» — широкой гексагональной крипты пяти хвостов в высоту. Пол и потолок здесь были мраморными, стены гранитными, в многочисленных нишах отдыхали от земного пути мощи в похоронных мешках. Накат покрутил вентиль на стене и крипту осветили газовые фонари, сидящие на капитальной колонне, расположенной в центре.

Из мебели у Наката была низкая тахта, застеленная куском брезента, стол на трех ножках, подпертый с четвертого угла мечом, и самодельная книжная полка, поставленная вертикально. Оружие, карты и припасы лежали в освобожденных от мощей нишах. Накат просто перетаскивал некоторые похоронные мешки к другим, освобождая место. Он не считал это кощунством: был уверен, что истинная память живет не в костях. Туалетом он пользовался тем же, что и охранники, хотя это и вызывало определенные трудности, в особенности у самих охранников.

Накат подъехал к одной из ниш и взял из нее сумочку с медикаментами. Положил на стол.

Снял жилет.

Затем он вскипятил немного воды на костерке, разведенном из брикетов бездымного мха. Бросил в кипяток бинты. Кряхтя от боли, стащил с другой ниши бочонок крепчайшего виски. При помощи воронки и шланга полностью заправил бак Ики. Остатки вылил себе в рот и на рану.

Ики издал довольное бульканье. После каждой заправки он становился немного неуправляемым. Из выхлопной трубы поползли алкогольные пары.

— Что может быть лучше приятной тяжести в баке? — бормотал Ики неразборчиво. — Разве что… вычисляется… смазанные колеса?

Накат не торопясь клал стежки на рану. Получившийся шов еще раз промыл виски и замотал плечо тщательно выжатыми бинтами. С помощью кусочка воловьей жилы собрал в хвост на затылке свои новые волосы. Потом сварил немного похлебки из куска копченого окорока.