Отступница

Будучи брошенными, в одиночестве и отчаянии они доверяют свою судьбу женщинам, которые делают нелегальные аборты, так называемым «производительницам ангелов», или же пытаются сами с помощью трав, ядов или игл избавиться от ребенка. Или же тайно рожают детей и растят их, не регистрируя у официальных властей, потому что иначе им грозит тюремное заключение. Эти нелегальные дети не могут ни ходить в школу, ни обратиться к врачу, потому что официально их нет, они не существуют.

Мадам Эдбуше говорила очень быстро, почти задыхаясь. Она рассказывала об одной судьбе за другой: о девочках, которые умирали от потери крови после аборта, о детях, ставших калеками после неудавшегося аборта, о молодых матерях в страшных тюремных камерах, о детях в приютах для сирот.

— У нас есть тайные родильные дома, — сказала она, — иногда мы даже находим мужчин, которые женятся на этих женщинах. В таких случаях мы можем легализовать детей.

Мадам Эдбуше тяжело вздохнула, словно на плечах у нее была огромная тяжесть:

— Но нам это редко удается. Наше общество должно измениться. Магомет — салал лааху алайхи вассалам, да благословит и хранит его Аллах, — никогда не говорил, что мужчины должны обращаться с женщинами как с рабынями, чтобы потом, когда они забеременеют, выбрасывать их.

На первом этаже здания плакали грудные дети, оставленные некоторыми из «маленьких служанок». Медсестра давала им молоко из бутылочек. В комнате ожидания сидели бедно одетые молодые женщины и кормили грудью своих детей.

— Нам не хватает всего, — сказала мадам Эдбуше, — общественного признания, денег, успехов. Это не труд, а борьба, которая никогда не закончится.

Я решила поддержать эту борьбу, хотя никогда не работала «маленькой служанкой».

После моего возвращения в семью дяди случилось одно происшествие с «маленькой служанкой», которое я никогда не забуду. Девочка жила и работала у наших соседей, которые по сравнению с нами были богатыми. Хозяйка дома, лала Айша, была хорошим человеком, ее дочка Фатима ходила в школу в один класс со мной. В школе я училась лучше Фатимы и поэтому часто помогала ей делать домашние задания.

Когда дядя Хасан сидел в тюрьме, лала Айша была одной из тех женщин, которые время от времени передавали нам миски с горячим кускусом или глиняные горшки с таджине.

Однажды, когда я, гордясь тем, что у меня самые лучшие отметки в классе, пришла домой, тетя Зайна спросила меня:

— Чего ты скалишься как дура?

— Я — лучшая ученица во всем классе, — гордо ответила я.

— Ну и что? Что, теперь у тебя будет мания величия? Ты что, собираешься теперь лететь на Луну? Сиди на земле, пока не зазналась, и пошла на хрен отсюда со своей дурацкой ухмылкой! Она действует мне на нервы!

Я очень расстроилась, потому что надеялась своими хорошими отметками смягчить твердое сердце тетки, хотя бы на сегодня, на послеобеденное время. Но меня снова оттолкнули и унизили.

Я сидела перед дверью нашего дома, плакала и рисовала пальцами босых ног бессмысленные узоры в пыли.

— Уарда, что случилось? — окликнула меня лала Айша. — Иди-ка сюда!

Я поплелась к ней.

Лала Айша обняла меня.

— Ты хорошая ученица. Я знаю, что у тебя самые лучшие отметки в классе. Фатиме тоже удалось добиться перевода в следующий класс. Мы благодарим тебя за помощь. Подожди, у меня есть кое-что для тебя.

Она ушла в дом и появилась снова с брючным костюмом Фатимы в руках. Он был бежевого цвета, не очень красивый. Но это была единственная награда за мои хорошие оценки. Я носила его каждый день, пока он не истерся до дыр, так что нам пришлось выбросить его.

Моя сестра Муна, которой тогда было семнадцать лет, обычно один или два раза в неделю убирала в доме Айши, помогая «маленькой служанке», жившей в этой семье. Денег Муне за это не давали, зато давали продукты: мерку манной крупы для кускуса, литр молока и немного масла.

Однажды Муна не смогла работать у соседей. Мне кажется, она тогда заболела. Поэтому туда послали меня. Предстояла большая уборка. Нужно было топтать ногами два толстых ковра в чане с мыльной водой. Из всех холодильников было извлечено содержимое, все полки протирались хлорным средством для чистки, а горшки драились металлическими мочалками.

Мы начали работу в шесть утра. В десять часов у меня от этой тяжелой работы уже болела спина; мне ведь тогда было всего девять лет. Около часа дня мы наконец закончили.

Соседка готовила кускус, а я мыла пол в столовой. Девочка помогала мне. Мы заносили в столовую посуду и приборы. Айша разложила еду в две миски — большую и маленькую. Большую миску она поставила на обеденный стол, а маленькую — на пол в кухне.

Я была неприятно удивлена, однако не сказала ничего. Только я собралась идти в столовую, как пти бонне дернула меня за рукав.

— Ты не имеешь права обедать вместе с семьей, — испуганно прошептала она. — Нам дают еду здесь, на полу.

Я оторопело посмотрела на нее.

— Ты же всего лишь уборщица, — сказала девочка, — как и я. Нам не положено есть вместе с господами.