Отступница

Амми Хасан закрыл дверь и приложил палец к губам.

— Тсс, — сказал он тихо.

Затем он ударил кулаком по стене, а после принялся яростно стучать по штукатурке.

— Ты, маленькая скотина! — орал он. — Я тебе покажу! Как ты можешь избивать мою жену? Вашу приемную мать! У тебя что, нет к ней никакого уважения?

В этот день мне повезло. Наверное, дядя Хасан раздобыл немного денег на сигареты. Но могло случиться и другое, как тогда, когда я стирала белье. Это была тяжелая работа, потому что мне приходилось отмывать рабочую одежду дяди Хасана от машинного масла, причем делать это вручную.

Ко мне подошла кузина Хабиба.

— Ты должна приготовить тесто и испечь хлеб.

— Я не могу, я стираю, — сказала я. — Ты и сама справишься.

— Почему это ты не можешь?! — завопила Хабиба. — Ты стала такой ленивой!

Ее крик пробудил дядю Хасана от полуденного сна.

— Что такое? — начал ругаться он. Я видела, что он разъярен. — Вы что, не можете дать спокойно поспать человеку после тяжелой работы?

— Уарда не хочет печь тебе хлеб, — жаловалась Хабиба, — вот мне и пришлось поругаться с ней.

На лице дяди Хасана появилась ужасная гримаса, он набросился на меня и избил так, как никто и никогда еще не бил. Я забилась в угол и свернулась в клубочек, чувствуя себя тараканом, которого вот-вот раздавят. Удары дяди Хасана сыпались на мою голову, а ногами он пинал меня по ногам.

Хабиба подзуживала его:

— Да, да, врежь этой маленькой ленивой сучке.

В конце концов он попал мне кулаком в лицо. Острая боль пронзила меня — от носа прямо в мозг. Я задержала дыхание, чтобы приглушить боль. Но это не помогло. Из моих глаз полились слезы, и дядя Хасан прекратил бить меня.

С тех пор у меня переломана носовая кость.

И даже ночью нас, девочек, редко оставляли в покое, потому что наш двоюродный брат Али, который был на семь лет старше меня, регулярно приставал к нам. Мне кажется, что у него было не все в порядке с головой. Едва только на улице темнело, он вставал и крался по дому. Тихо, как джинн, он открывал дверь в нашу комнату. Затем он залезал под наши потертые одеяла и прижимался к той девочке, которая лежала к нему ближе всего.

Для меня это был самый большой ужас, который мне приходилось испытывать: едва слышное щелканье суставов, когда он приближался к нам, его дыхание, которое я чувствовала у себя на затылке, его твердый член на своем теле.

В таких случаях я оказывалась парализована страхом и не могла ничего сказать. Я на ощупь тянулась к своим старшим сестрам, Рабие или Джамиле.

Они просыпались.

— Что случилось?

Я не могла ничего сказать.

— Что, Али опять тут?

Я молчала.

— Али, пошел вон! Мы знаем, что ты здесь.

И тогда Али исчезал. Но он возвращался снова. Каждую ночь. Много раз. Не успевали мы заснуть, как снова чувствовали, что кто-то зашел в помещение. Целыми ночами я не могла заснуть из-за Али. Целыми ночами я не решалась дышать. Али был моим кошмаром.

Позже, едва мне исполнилось тринадцать лет, Али меня чуть не изнасиловал. Дома никого не было, а я стирала белье. Али вошел во внутренний двор и стал вести себя очень мило. Он не хватал меня за руку так грубо, как обычно, после чего у меня несколько дней держались следы его пальцев в виде синяков, очень заметных, а сказал:

— Уарда, любимая моя, ты работаешь слишком много. Я сегодня сам постираю свои трусы.

Я терпеть не могла стирать трусы Али, потому что на них всегда оказывались пятна спермы и фекалий. Он не был чистоплотным, но его предложение обеспокоило меня. Я догадывалась, что тут что-то не так, и надеялась, что он снова исчезнет, прежде чем вытворит что-нибудь.

— Да защитит меня Аллах, — прошептала я.

На Али была джеллаба, стояла жара. Он, как тигр, ходил взад-вперед по внутреннему двору, туда-сюда. Туда-сюда. Затем он пошел в дом.

— Уарда, этот кассетный магнитофон не работает. Ты не могла бы посмотреть, что с ним?

Я знала, что это ловушка. Но у меня не было никаких шансов. Мы были дома одни. Если я не послушаюсь, Али побьет меня. Я быстро прошмыгнула в комнату, воткнула вилку магнитофона в розетку и хотела выскочить на улицу, но было уже слишком поздно. Али захлопнул дверь и закрыл ее на засов.

Я задрожала от страха.

— Чего ты хочешь? Выпусти меня на улицу!

Али сказал совершенно спокойно:

— Не бойся. Я просто засуну тебе в попку. Ты не потеряешь девственность. Никто об этом не узнает.

Почувствовав, как во мне нарастает ярость, я закричала: «На помощь!» — так громко, как только могла. Я ничего не видела вокруг, я видела только его, ненавидела и боялась его. Подскочив, я ударила кузена ногами в грудь. Вдруг у меня появились силы, такие силы, каких я еще никогда в себе не ощущала.

Али пошатнулся и упал. Я выскочила из комнаты, побежала через двор, затем по коридору к двери на улицу. И даже сегодня я уверена, что меня спас Аллах. Или мой ангел-хранитель. У меня появилась какая-то чужая сила внутри. Кто-то не хотел или что-то не хотело, чтобы я в этот день была изнасилована собственным двоюродным братом.