Le symptôme se résout tout danse une analyse de langage, parce qu’il est luimême structuré comme un langage, qu’il est langage dont la parole doit être déliverée. C’est à celui qui n’a pas approfondi la nature du langage, que l’expérience d’association sur les nombres pourra montrer d’emblée ce qu’il est essentiel ici de saisir, à savoir la puissance combinatoire qu’en agence les équivoques, et pour y reconnaître le ressort propre de l’inconscient[324]
.III. 2. Вот почему законы, лежащие в основе универсального запрета инцеста и регулирующие брачные отношения, являются также и законами языка. Бессознательное, еще весьма неясное для антрополога, – это или некая трансцендентальность (но не трансцендентальный субъект), или хранилище архетипов, отворяющееся время от времени и выпускающее на свободу мифы и обычаи, – теперь обретает свое подлинное наименование и признает своим первооткрывателем Фрейда[325]
, а поверенным в делах – Лакана. Мы, таким образом, видим «comment la formalisation mathématique qui a inspiré la logique de Boole, voire la théorie des ensembles, peut apporter à la science de l’action humaine cette structure du temps intersubjectif, dont la conjecture psychanalytique a besoin pour s’assurer dans sa rigueur»[326]. Интерсубъективная логика и темпоральная природа субъекта (вспомним о трех заключенных и о временном разнобое, без которого их дедукция оказалась бы невозможной) как раз и образуют пространство бессознательного как дискурса Другого, где родительный падеж (Другого) означает вместе и то, о чем или о ком речь (в латыни), и того, кто эту речь говорит (предлог «de» в романских языках)[327].III. 3. Здесь не место выяснять, чем могут быть полезны эти выкладки для терапевтической практики психоаналитика или в какой мере обоснованы претензии лаканизма быть верным и последовательным истолкованием фрейдизма[329]
, но коль скоро психоаналитический дискурс Лакана нацелен на выявление общей структуры детерминации, мы обязаны сказать, чем грозят обернуться его выводы для всякого исследования коммуникативных процессов от антропологии до лингвистики, от первобытного топора до уличной рекламы. И вот чем: всякое научное исследование, если оно проведено достаточно строго, должно независимо от разнообразия исследуемого материала выдавать один и тот же результат, сводя всякий дискурс к речи Другого. Но поскольку механизм такого сведения был предложен с самого начала, исследователю не остается ничего иного, как доказывать эту гипотезу par excellance. В итоге, всякое исследование будет считаться истинным и плодотворным в той мере, в какой оно нам сообщит то,IV. Лакан: последствия для «новой критики»
IV. 1. И все же спрашивается, почему этой методологией размашистого списывания в отходы всего того, что не вмещается в теорию, могла увлечься значительная часть французской «новой критики», на страницах которой так часто возникает призрак Лакана?[331]