Оттаявшее время, или Искушение свободой

Вечером того же дня Никита из Женевы набрал номер нашей квартиры в Ленинграде.

Подошёл к телефону отец. Никита подробно рассказал о только что перенесённой операции Нины Алексеевны, о моём состоянии, и уже в конце разговора сказал:

– Мы рады, что, наконец, Ивану разрешили приехать навестить нас. Вероятно, с паспортом случилось недоразумение. Оно скоро разрешиться. А если нет, то, может быть, мне стоит подключить своих друзей… у меня есть возможность проконсультироваться в самых высоких инстанциях с юристами-специалистами по международному праву?

– Ну, что Вы, Никита! Я уверен, это какое-то недоразумение, вскоре всё выяснится. Не беспокойте напрасно своих друзей, не нужно поднимать шума.

Именно этот разговор стал поворотным в данной ситуации. Мне позвонила мама через сутки, и я услышала её радостный голос:

– Ксюшенька, мне выдали сегодня паспорт. Мы скоро увидимся. Теперь я пойду выправлять визы и заказывать билеты. На все, наверное, нужно положить недели три, – мама ликовала, но вдруг я услышала голос отца, сдержанно, сухой, почти оскорбительный:

– Ну, как? Ты довольна?! Теперь ты можешь немного передохнуть от переживаний. Позванивай, от тебя это дешевле, а то у меня совсем плохо с деньгами, ты, небось, не бедствуешь…

Мы с Никитой ликовали! Это была победа!

* * *

В одиночестве надсадном приходили тени в ночь,
Далеко в пространстве света всё, что было близко мне,
Люди-миражи от детства, растворилось всё во сне.
Не вернуть всех разговоров, не позвать на помощь друга…
Существует телефон.
Но молчит подолгу он.

Наша радость омрачалась всё ухудшающимся состоянием Нины Алексеевны. После операции она стала выправляться и даже находила в себе силы опять «командовать» Игорем Александровичем, что было хорошим признаком для нас. Мы шутили по этому поводу и ждали, что скоро она опять сможет составлять свои знаменитые списки продуктов для Игоря Александровича. Обычно, после возвращения из магазина, она журила его со словами: «Игорь, Вы опять купили не то…», после чего И.А. приходилось безропотно идти в лавочку на углу и менять один сорт помидоров на другой. Мы ждали её возвращения домой, и у меня не было предчувствия беды, видимо, известие о скором приезде Ивана и мамы притупило мою бдительность. Помню, как Нина Алексеевна обрадовалась известиям из Ленинграда и сказала: «мама Ксении должна здесь остаться вместе с Иваном навсегда».

Никита собирался уезжать на конференцию в Африку. Он покидал Париж с тяжёлым сердцем и всё-таки с надеждой, что Нина Алексеевна вскоре вернётся домой. Каждый день мы продолжали по очереди с Игорем Александровичем дежурить в больнице. Шли дни, казалось, состояние её стабилизировалось. С некоторого времени она стала просить нас оставаться на ночь, сердце давало сбои, она задыхалась, ей приносили подушки с кислородом, делали переливание крови. Через ночь я проводила в больнице, спала рядом с ней на раскладной кровати. Вернувшись рано утром домой в пустую ещё не обжитую квартиру, всеми мыслями рядом с Ниной Алексеевной, я решила позвонить в Ленинград. Представляя, как они готовятся к отъезду, в счастливом ожидании услышать, наконец, спокойный голос мамы, радостные восклицания Ивана, я набрала ленинградский номер нашей квартиры. Было семь утра. Странно, что в такую рань никто не отвечал, я позвонила через час, опять телефон молчал. Только к восьми часам вечера я услышала голос моего отца!

– Собирался тебе позвонить, доченька. Уже два дня, как мама в больнице. У неё сломана шейка бедра… пошла выносить помойное ведро, поскользнулась…

Это был выстрел в сердце, у меня перехватило дыхание:

– Почему ты мне сразу не позвонил? Уже прошло два дня! А с кем же Иван?

– Ты не беспокойся, говорят, это недели на три в больнице, потом два месяца дома неподвижного режима, а там будет видно… Ты приезжай, сама увидишь! Ваня сейчас в Парголово, я попросил своих друзей за ним присмотреть, а потом можно отвезти его к отцу в Киев.

Нет, это происходит не со мной! Это просто страшный ночной кошмар, стоит только усилием воли открыть глаза, и всё будет по-прежнему: я услышу голос Ивана, мамочка скажет мне, как она готовиться к поездке, я расскажу ей о состоянии Нины Алексеевны – какую ночь я провела рядом с ней…

– Да, и ещё будут делать дополнительные анализы. Странный перелом, такая хрупкость костей, есть подозрение на рак, – голос отца звучал спокойно, без обычного раздражения, в нём даже сквозили нотки нежности, сочувствия и… победы.