Оттенки алой ночи (СИ)

Он не спешил брать экипаж, наслаждаясь сладким предвкушением и прогулкой по улочкам Лондона. Один из редких дней, когда облака наконец-то развеялись, и солнце золотило все вокруг своим теплым светом. Хотя ветер все же продувал — пришлось повыше поднять ворот пальто и надеть перчатки, но это были лишь минимальные неудобства.

На улицах было полно народа, и Джеймсу это нравилось. Приятно было видеть обычных людей и не задумываться о том, что они будут делать в ближайшее время в запертых оплачиваемых комнатах.

Идти к Майклу с пустыми руками казалось как-то неправильно. Хотя Джеймс и не был уверен, что это так. Он просто слишком давно ни к кому не ходил, и все нормы приличий как-то позабылись сами собой. Последний раз он был в гостях почти четыре года назад, да и тогда хозяева дома спали и не то чтобы впускали его — просто не заметили, как Джеймс пролез в открытое окно.

Юноша улыбнулся своим воспоминаниям и под звон колокольчика вошел в теплую пекарню, глубоко вдохнув сладкий запах свежей сдобы, от которого, казалось, можно было почувствовать вкус крема и бисквита на языке.

— Добрый день, сэр, — бодро поздоровался юноша и принялся разглядывать широкий застекленный прилавок с красивыми пирогами и тортами ручной работы с будто бы настоящими, а не кремовыми розочками.

— Хотите чего-то конкретного? — тут же спросил пухлый, приятный с виду продавец, и Джеймс пожал плечами.

— Все выглядит вкусным. Но-о-о, — он двинулся по прилавку, уставившись на круглый шоколадный торт с темно-бордовой глазурью и «пьяными» вишенками. — Упакуйте мне вот этот.

Спустя четверть часа юноша уже ехал в повозке, приближаясь к дому Майкла и придерживая красивую светлую коробку, перевязанную лентой, чтобы та не повредилась от легкой качки.

Дорога не показалась Джеймсу долгой, но, когда он вышел из экипажа, то понял, что находится в другой части города, в незнакомом ему тенистом богатом переулке. В таком точно не прячутся воришки по углам, и полицейских тут наверняка столько, что местные жители не сомневаются в безопасности своего сна.

Дилижанс уехал, оставив после себя лишь эхо цокота копыт, а Джеймс так и замер, глядя на трехэтажное здание за кованой остроконечной оградой, по которой вился дикий виноград.

— Добрый день, господин Джеймс.

МакЭвой едва не выронил торт от неожиданности, услышав совсем рядом тихий, похожий на шипение голос Рэнфилда.

— Черт!

— Простите, если напугал. Только, прошу, не говорите господину. Он крайне обеспокоен Вашим самочувствием, — усмехнулся альбинос и сильнее натянул капюшон плаща, пытаясь спрятаться от солнечного света.

— Да все в порядке, — уже спокойно сказал юноша и улыбнулся. — Он давно меня ждет?

— Похоже, что вечность, — тихо буркнул Рэнфилд, словно не хотел, чтобы Джеймс это услышал, но его голос был для этого недостаточно тихим. — Всего с полчаса. Вы же не сказали, когда точно будете.

— Мне жаль, что я заставил его ждать, — с нежностью произнес Джеймс, чувствуя, как замирает сердце, и решительно пошел вперед, стоило Рэнфилду пригласить его пройти в дом.

========== Глава 6: Превозмогая солнечный день ==========

Свет горел в ткани плотных штор, слепил глаза и пах гарью. И это золотое пекло было повсюду. Майкл чувствовал его даже под защитой мрака собственного жилища и уже с трудом мог точно вспомнить, когда он оставался бодрствовать днем. Но он мог вынести агонию света ради этой встречи. И с не присущим ему нетерпением ждал, когда же Рэнфилд приведет Джеймса, даже перебрался из безопасной гостиной в прихожую, желая встретить своего гостя у самого порога.

Вот только здесь шторы были не такими тяжелыми и плотными, как в остальном доме, и солнечный свет пусть и с трудом, но проникал в комнату. Он оседал в ткани и лишь тусклым призраком касался мрака дома. Такой свет не сжигал кожу — на такое способен был только прямой солнечный луч, — но жегся и причинял боль. На него было трудно смотреть, не испытывая рези в глазах, и Майкл то и дело возвращался в коридор, освещенный безопасным ручным огнем, скованным стеклом масляных ламп. Огонь был привычнее, и сколько бы Рэнфилд ни просил поставить электрические лампочки, Майкл только отмахивался. Ему вовсе не нужен был свет, и все его особенности и развитие технологий его мало интересовали. Тем более в своем доме.

И наконец-то он смог услышать стук копыт и скрип колес повозки, остановившейся совсем рядом.

Приехал.

Майкл метнулся к широкому зеркалу и еще раз поправил ворот своей рубашки, стараясь не обращать внимания на то, что его отражение в гладкой поверхности едва заметно дрожит, а глаза кажутся совсем мертвыми и бледными.

— Добро пожаловать, юный господин, — послышался голос Рэнфилда, и Майкл хотел уже было встретить Джеймса, но замер, едва выйдя в коридор.

Джеймс. Его юный прекрасный Джеймс стоял прямо перед ним в длинном прямоугольном полотне дневного света, ворвавшегося в темный дом. Юноша стоял так близко, но оставался недосягаемым, бодро улыбаясь и коротко поклонившись в знак приветствия.