Оттенки алой ночи (СИ)

— Ты хочешь присоединиться к нам? — голос мужчины завораживал, и после него оставалось невероятное чувство, тянущее внизу живота. Всего одно предложение, сулящее самую незабываемую и желанную ночь на свете. И взгляд холодных серых глаз, способный перевернуть весь мир.

В тот момент Джеймс, плененный этим мужчиной, замер, все еще не до конца понимая, что их наконец-то не разделяет запертая дверь. Он думал, что успел что-то ответить, но на деле лишь приподнялся на цыпочки и потянулся к своей самой желанной фантазии.

Первый поцелуй с мужчиной.

Еще даже не ощутив его, Джеймс уже чувствовал, как дрожат его руки, как его лицо ласкает прохладное дыхание восхитительного мужчины, и сердце бьется так быстро, как никогда прежде.

Его губы были такими холодными, словно мужчина был на морозе и только теперь зашел в душное, пропахшее благовониями и духами помещение. И этот холод пленял. Юноша легко поддался движениям мужчины, позволяя ему вести в поцелуе, покорно разомкнул губы, позволяя чужому языку проникнуть в свой рот, и едва не застонал от нахлынувших ощущений.

Но стоило ему только подумать о том, чтобы прижаться к мужчине, представить, как они наконец-то окажутся в спальне вместе, как он будет отдаваться в свой первый раз, поцелуй оборвался, и только тогда Джеймс понял, что по лестнице поднялась Мэри-Энн.

— Мадам? — в голосе мужчины послышалось легкое раздражение, а Джеймс, завидев любовницу, невольно напрягся и отошел от мужчины, почувствовав, как тот успел коснуться его руки, словно все еще приглашая остаться.

— Джеймс, столько раз я тебе говорила, не выходи в общие залы ночью, — строго произнесла Мэри-Энн. — Ох, простите его, Майкл, он Вам докучал? — кокетливо спросила хозяйка борделя.

«Майкл» — невольно отметил про себя Джеймс, словно мысленно обнимая это имя и чувствуя, как от него веет колким холодком, который так хотелось вновь ощутить на своем языке.

Джеймс тихо вздохнул и провел рукой по лицу, пытаясь развеять воспоминание, но понимая, что его одного достаточно, чтобы член уперся в тонкую ткань ночной сорочки. Юноша покосился на спящую рядом женщину и, с сожалением вздохнув, очень осторожно начал выбираться из кровати, чтобы не дай Бог ее не разбудить. Сколько бы благодарности к ней не теплилось в его сердце, Джеймс просто не смог бы заставить себя соврать ей в очередной раз, сказать, что он хочет ее, и снова держаться на грани, пытаясь ублажить, скрывая то, как тяжело ему это делать раз от раза.

А ведь когда-то женское тело казалось ему привлекательным и возбуждающим. Но сейчас от этих чувств не осталось ничего, кроме сожалений.

Бледные стопы коснулись мягкого узорчатого ковра, и Джеймс по-воровски тихо направился к двери.

Днем бордель был совсем не похож на то развратное безумие, которое творилось здесь ночью, хотя девушки в дальнем крыле работали и в это время, если находились ранние клиенты. Но сейчас в доме было довольно тихо. Джеймс, бесшумно ступая, наспех накинул свой халат поверх сорочки, направившись к ванной комнате, и старательно запер за собой дверь, слыша, как по коридору тихонько прошла Сюзи, что-то бормоча себе под нос.

В просторной ванной комнате было прохладно, и это развеяло остатки вялости, которая еще сковывала возбужденное тело юноши.

Майкл.

Джеймс только надеялся, что мужчина смог все понять по их поцелую, по обреченному вздоху, по взгляду, которым Джеймс коснулся его, когда спускался по лестнице, слушая, как Мэри-Энн извиняется за своего «непутевого работника, который шляется где ни попадя».

Ее слова были почти унизительны, и в другой ситуации Джеймс не побоялся бы вступить в спор с женщиной прямо перед клиентом. Но в тот момент в сознании было лишь ощущение прохладного прикосновения руки Майкла и вкус его поцелуя, и ничто не могло его от этого отвлечь. Ближе к утру, когда Мэри-Энн устроила очередную истерику, решив, что Джеймс бегал к одной из девушек, он почти не слушал ее. Уже привык к подобным сценам, машинально извинялся перед разгоряченной женщиной, которая спустя полчаса сама сумела помириться со своим любовником.

Юноша умылся, пытаясь избавиться от тяжести на сердце и пульсирующего возбуждения, но вода не помогала ни от того, ни от другого.

Он слишком давно мечтал об этом, слишком давно желал, и одного поцелуя было слишком мало. Болезненно мало.

Джеймс тяжело вздохнул и, упершись рукой в раковину, посмотрел на свое отражение, рассматривая собственное бледное и мокрое от воды лицо, на котором ярким пятном алели губы, и глаза, кажущиеся темнее, чем обычно, почти синими от возбуждения, стучащего в висках.

В той кровати… В той самой спальне…

Лишь бы он пришел и этой ночью.

***

Майкл уже слишком давно не видел снов — лишь зыбкое темное марево окутывало его сознание, пока тело вынуждено было отдыхать, ослабленное далеким солнечным светом, не проникающим в его жилище.

Но этой ночью в этом мареве был легкий приятный запах, и то и дело появлялся силуэт. Эти яркие голубые глаза и стройное бледное тело. Невероятное сокровище, скрытое среди развратных девиц в откровенных нарядах.

И его невинный робкий поцелуй…