Оттенки моего безумия

– Поцелуи на людях добавляют остроты, ведь ты знаешь, что не можешь перейти черту, и это распаляет еще сильнее. Когда попробуешь, сразу же поймешь меня, – подмигивает Амелия, я покрываюсь румянцем, а она смеется. – Ты покраснела, потому что вспомнила что-то подобное или потому что ни разу такое не пробовала?

– Скорее второе, – признаюсь я.

Она понимающе кивает, а у меня возникает такое ощущение, как будто Амелия меня жалеет.

– Твои волосы снова кучерявые, – замечает она.

– После того как ты их выпрямила, я ничего подобного не делала. К сожалению, не было на это времени.

Амелия опять кивает, догадываясь, что под фразой «не было времени» я имею в виду нападение.

Когда в кухню заходит Блейн, я чувствую, как мое тело оживает. Стоит ему посмотреть на меня, как кожа горит и на шее выступает испарина. Я изучаю его и хмурюсь, когда вижу, как он крепко держится за бок. Но мой немой вопрос остается без ответа, потому что Блейн поворачивается и идет наверх, давая мне понять, что я должна следовать за ним.

Извинившись перед Амелией и получив от нее понимающую улыбку, отставляю банку в сторону и бреду по лестнице на второй этаж. Блейн оставил дверь приоткрытой, и, как только я оказываюсь в спальне, комок воздуха застревает в моем горле, не позволяя нормально дышать.

Блейн слишком медленно и соблазнительно снимает куртку и кидает ее на кресло, после этого он не менее эротично стягивает темную футболку, что и вовсе лишает меня последних капель кислорода. Его взгляд устремлен на меня, я пытаюсь смотреть ему в лицо, но не могу удержаться и начинаю изучать его восхитительное тело.

Сильная краснота на боку выглядит не так привлекательно…

– Что случилось? – с беспокойством спрашиваю я, подходя к нему и дотрагиваясь до кровоподтека.

Он молча наблюдает за моей рукой.

– Блейн, отвечай! – требую я, беря двумя пальцами его за подбородок и заставляя смотреть мне в глаза.

– Моя мама не заболела, – спустя бесконечно долгую минуту сдается он. – Я встретился с Джезом. Эта сволочь напала на меня исподтишка.

Меня охватывает невероятно сильная злость на обоих.

– Зачем ты вообще пошел на эту встречу? Или благоразумие – это не про тебя? Думаешь, ты бессмертный?! Знаешь же лучше меня, что твой брат – законченный психопат, которому ничего не стоит кого-нибудь убить!

– Успокойся! – рычит Блейн, хватая меня за руку. – Я вызвал полицию, но он удрал. Я – не ты, и я не могу избегать родного брата. Не забывай, что моя мать тоже в опасности, Джез точно так же может ей навредить, как и любому из нас.

– Это не значит, что ты должен рисковать, забыть о собственной безопасности! Если он что-то с тобой сделает, твою маму некому будет защитить, это ты понимаешь? Надо было позвонить копам и отправить их на встречу с Джезом, а не ехать самому! – не могу угомониться я.

– Ты мне никто, не указывай, что я должен делать, а что – нет, – резко отвечает Блейн, и я стараюсь не упасть, потому что мои ноги подкашиваются от его слов.

Не позволяю себе заплакать и произношу медленно, четко выговаривая каждое слово:

– Если я тебе никто, то будь добр в следующий раз не забираться под мое одеяло, не целовать и не снимать с меня одежду.

Его лицо краснеет от ярости. Он шагает вперед, а я отступаю до тех пор, пока не врезаюсь поясницей в стол. Хватаюсь за него, как за спасательный круг. Блейн подходит вплотную, опирается руками на мои сжимающие край стола ладони. Он сильно надавливает на них, и я шиплю от боли.

Горячее дыхание опаляет мое ухо, когда он наклоняется, чтобы прошептать:

– Не помню, чтобы ты возражала против моих губ и ласк, салага, – и сразу же отстраняется.

Я потираю костяшки, которые сильно болят из-за Блейна, и смотрю на его спину, после чего вновь изучаю его бок.

– Надо намазать ушиб заживляющей мазью, – говорю я, одновременно подходя к парню.

Блейн не сопротивляется, когда я беру его за руку и веду в ванную комнату. Он послушно садится на край ванны и наблюдает за тем, как я достаю аптечку.

Поставив ящичек на столик рядом с раковиной, открываю и ищу крем. Щека горит из-за того, что Блейн пристально следит за моим лицом. Я борюсь с желанием посмотреть на него. Меня бросает в жар. Подобное происходит все чаще после нашего поцелуя. Я невольно дотрагиваюсь до груди сбоку. Я упоминала, что у меня есть шрамы. Дело в том, что левая часть груди покрыта рубцами. Но Блейн не трогал то место, в порыве страсти при приглушенном свете он ничего не заметил.

Губы пощипывает от воспоминаний той ночи. Я облизываю их кончиком языка, пытаясь отмахнуться от мысли, которая преследует меня с тех пор, как мы с Блейном встретились на кухне. Хочу поцеловать его снова. Но больше такой ошибки допускать нельзя. Я вообще не имею права подпускать Блейна близко, ведь он ясно дал понять, что я ничего не значу для него. Не буду врать, что его слова меня не обидели. В моем понимании, первый поцелуй – это нечто большее, чем просто соприкосновение губ. Я никогда не думала, что после первого поцелуя буду отвергнута в прямом смысле этого слова.