Оттенки полуночи

Боги, как же он хотел.

- Александра, - прохрипел он, это было единственным, чем он мог управлять, когда голод и желание затопило его, лишая любых мыслей, кроме нее. Он хотел предупредить ее, что сейчас он опасен, но все, что вырвалось из его рта, было звуком, напоминающий что-то между проклятием и стоном.

Она должна была оттолкнуть его, но вместо этого сделала прямо противоположное. Ее руки поднялись, чтобы обхватить его и притянуть к себе вниз. Дыхание прерывистыми вздохами вырывалось из ее рта, она притянула его лицо и поцеловала, глубоко, влажно, приветствуя его.

Кейд пытался бороться с нарастающим чувством голода, но Алекс быстро вырубила каждый бит его контроля. Смутно он осознал, что не питался в течение нескольких дней после отъезда из Бостона, и, хотя он хотел объяснить этим свою жажду выживания, он понимал, что хочет попробовать вкус Алекс.

Только ее.

Сейчас он был расстроен и стоял на краю обрыва, таща ее за собой. Он знал это. А еще он чертовски хорошо знал, что должен убедиться, что Алекс тоже это знает.

Но потом она углубила поцелуй, покусывая его нижнюю губу своими зубами с голодом, который он не перепутает ни с чем даже в момент забвения. И он находился сейчас не совсем в своем уме, когда его тело горело, а кровь мчалась по его венам словно жидкий огонь.

Кейд с рычанием отпрянул от ее губ. Он провел губами и языком по нежной линии ее челюсти, затем ниже, к нежному местечку у нее под ее ухом, зная, что обрекает себя, но он зашел слишком далеко, чтобы остановиться. Чувство ее пульса, бьющегося под его губами, послало покалывание желания в его живот, превращая еле ощутимую боль в жесточайшую агонию.

- О, Боже… Алекс, - резко прошептал он, а затем зажал нежную кожу ее шеи между зубами и клыками надавил на артерию.

Она резко вздохнула, когда он проник под ее кожу, внезапно вздрогнула, напрягая тело и затаивая дыхание. Кейд остановился, испугавшись того, что только что сделал, и боясь, что у него теперь не хватит сил остановиться, даже если она его возненавидит.

Но потом руки Алекс, покоящиеся на его плечах, начали поглаживать его. Она издала дрожащий вздох наслаждения, и он ответил грубым, благодарным стоном, когда сделал первый глоток ее сладости.

И, ох, она была сладкой.

Кровь Алекс пронеслась по его языку, как шелк, уникальный аромат меда и миндаля, присущий только ей, смешивался с мускусным запахом ее возбуждения. Кейд пил ее, ошеломленный приливом тепла и удовольствия, которое перетекало в него с каждым глотком. Попробовав ее кровь, он заявил на нее свои права. Она воспламеняла его снова и снова, сильнее, чем раньше.

Она была его. И хотя для того, чтобы связать их как пару, требовался обоюдный обмен кровью, его связь с ней теперь была нерушимой. Это была односторонняя связь, которая могла быть разрушена только смертью.

И он только что приговорил ее к ней.

От этой мысли он мысленно выругался, но ему было трудно чувствовать угрызения совести, когда Алекс вцепилась в него жадными руками, задыхаясь и извиваясь под ним, когда очередной оргазм накрыл ее. Она горячо застонала под действием укуса, ее бедра приподнялись, чтобы еще глубже вогнать его в нее, когда он втянул медовую сладость ее крови себе в рот.

Если бы она была обычным homo sapiens, то почувствовала бы комфорт, даже удовольствие от того, что он пьет ее кровь. Но из-за того, что она была Подругой по Крови, из-за той страсти, что теперь охватила их обоих, ответ Алекс был более интенсивным в геометрической прогрессии. Ее экстаз был теперь его, бурля внутри него из-за ее крови, которая теперь распространялась по всему его телу. Теперь каждое сильное чувство, которое она испытывала – радость или боль – были его.

Когда он выпил еще больше, то почувствовал, как ее желание нарастает, заглушая лихорадочную тоску, которую она пыталась унять. Осторожным движением языка, он провел по двум красным проколам и запечатал укус.

- Давай, - пробормотал он, сгребая ее в свои объятия. – Я отнесу тебя в постель.

Сонно и мягко прижимая ее к груди, он понес ее по коридору в спальню. Он положил ее на стеганое одеяло, поцеловав, когда лег рядом с ней. Он ласкал каждый шелковистый дюйм ее тела, каждый изгиб и мышцу, запечатлевая в памяти.

- Посмотри на меня, Александра, - сказал он, когда она закрыла глаза от удовольствия. Его голос был грубым и темным, практически неузнаваемым им самим. – Я должен знать, что ты видишь меня таким, как сейчас. Это и есть я.

Она приподняла веки и пристально посмотрела на него. Он ожидал увидеть отвращение в ее взгляде, потому что он никогда не выглядел более диким, более бесчеловечным, чем сейчас. Его глифы пульсировали разными красками, цветами желания и страсти вместе с цветами затяжного голода и мучений, которые он чувствовал после произошедшего между ним и Алекс сегодня вечером. И из-за того, что он сам образовал кровную связь и не может ее порвать, даже если она будет его презирать.