Оттенки страсти

Значит, он еще ничего не знает! Надо во что бы то ни стало сделать так, пулей пронеслось у нее в голове, чтобы новость о разрыве с Питером так и осталась для него тайной. По крайней мере, на сегодняшний вечер. А завтра она обязательно что-нибудь придумает. Уедет из Лондона или откажется принимать его у себя. Какая ирония судьбы, мысленно улыбнулась она своим планам. Она готова удирать от человека, с которым всего лишь несколько месяцев назад собиралась сбежать от мужа. Воистину неисповедимы пути Господни.

Но главное ее открытие состояло в другом. С пугающей ясностью Мона поняла, что от ее былого увлечения Алеком не осталось и следа. Наваждение кончилось, и уже никакими силами не расшевелить в ее сердце потухший огонь любви к этому человеку. Можно сказать, она сама сгорела в этом огне, и из пепла точно восстала ее любовь к Питеру, которая за время разлуки с ним достигла своего апогея.

Вполне возможно и даже наверняка, Алек предпримет еще одну попытку ее соблазнить, списав предыдущую неудачу на печальное стечение обстоятельств. Дескать, скоропостижная смерть герцога, необходимость присутствия на похоронах и все такое. Но это уже не имеет никакого значения. Никакого! Мысли путались в голове, с лихорадочной быстротой сменяя друг друга. Но тут Мона вспомнила, что Алек все еще ждет ответа на свой вопрос. Стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения, она ответила, контролируя слова. Все должно звучать естественно и как бы между прочим.

– О, у Питера все хорошо. Он будет рад узнать, что ты вернулся.

Но не успело растаять в воздухе последнее произнесенное ей слово, как она по насмешливому взгляду Алека поняла, что тот прекрасно осведомлен обо всем, что случилось между ней и Питером. Конечно! Какая же она наивная дурочка, право! Разве может такой человек, как Алек, упустить возможность поиграть с ней в кошки-мышки? Что он с превеликой готовностью сейчас и проделывает, откровенно наслаждаясь ее неумелыми попытками сбить его с толку и запутать след.

Но хотя Мону и пугало, что Алек, почувствовав силу, попытается взять реванш, она, тем не менее, не дрогнула и даже сама удивилась своей невесть откуда взявшейся решимости. Злые чары, так пленявшие ее ранее, рассеялись, и теперь она была похожа на осажденную крепость, приготовившуюся держать оборону до победного конца. До самой смерти, если это потребуется.

Без всякой дрожи в голосе, разве что лицо стало еще бледнее, чем обычно, она бросила ему вызов:

– А, так ты все, оказывается, знаешь!

– Еще бы! Моя маленькая Ундина! Бедняжка! – ласково прошелестел над ней его голос, вызывая в памяти то, как шумит молодой ельник под порывами осеннего ветра.

– Перестань, Алек! Конечно, мне очень горько, что все так вышло. Но утешать меня не надо! Знаешь, мне сейчас хочется не столько сладкого, сколько холодного.

– Даже так? Должен ли я понимать это так, что из моих рук ты не примешь даже вкуснейшего шоколада?

– Твой шоколад, Алек, никогда не отличался высоким качеством.

– Когда-то ты думала иначе, – спокойно возразил Алек, но его темные глаза полыхнули зловещим огнем, и Мона поняла, что он не просто зол, а взбешен.

Их соседи по столику поднялись со своих мест, чтобы присоединиться к танцующим, и Мона, воспользовавшись тем, что они с Алеком остались наедине, сделала еще одну попытку расстаться по-хорошему.

– Значит, ты так и не добрался до Ямайки, – резко сменила она тему разговора.

– Да, сошел на берег в Марселе. Для райской жизни на острове мне не хватало тебя. Если ты помнишь, именно твое присутствие было обязательным условием осуществления всего мероприятия. Кажется, среди треволнений последних месяцев ты начисто забыла об этом.

– Итак, ты снова вернулся! – обронила Мона.

– Да! За тобой!

Они пристально посмотрели друг на друга. По выражению лица Алека Мона поняла, что он намеревается сломить ее последнее сопротивление и не отступится просто так.

Да, пощады от него ждать не приходится.

– Я по-прежнему схожу от тебя с ума! – воскликнул он горячо. – А сейчас, когда ты все так опрометчиво потеряла…

– О, нет! Душу я еще не потеряла! – выдавила она из себя смешок, изо всех сил пытаясь казаться жизнерадостной, но, вопреки всем ее усилиям, смех получился горьким. Слезы подступили к глазам, и две большие слезинки выкатились наружу, затуманив на время все вокруг.

– Не плачь! Пожалуйста, не плачь! Иначе я стану целовать тебя прямо здесь. На глазах у всех! – Алек говорил уже серьезно, без тени издевательской насмешки.

– А как же хорошие манеры и правила поведения в приличном обществе? Тебя же попросят немедленно покинуть помещение.

Ох, уж эти неписаные законы хорошего тона, пресловутое «положение обязывает», прилипчивая маска многовековых предрассудков, которую ни при каких обстоятельствах нельзя сбросить.