Оттенки страсти

Там они уселись в поджидавший их автомобиль и отбыли к месту проведения свадебного банкета. Остальные гости проследовали за ними. Церковь моментально опустела, и только Мона замешкалась, разглядывая освещенный алтарь. Каким мелким и ничтожным кажется все в сравнении с этим величием, подумалось ей. Рождение, вступление в брак, смерть – вот основные вехи, которыми отмечена человеческая жизнь, а неумолимое колесо времени все вращается и вращается, и вот уже столетия – всего лишь миг перед лицом вечности.

Один из шаферов, симпатичный молодой человек с кудрявой головой, осторожно тронул Мону за руку.

– Прошу прощения, герцогиня! Но Сэлли велела мне сопровождать вас. Меня зовут Сидней Дересфилд.

– О, я много слышала о вас! – приветливо улыбнулась ему Мона, бросив последний прощальный взгляд на алтарь. После чего оба тоже пошли к выходу. Ступая по красной ковровой дорожке, Мона методично вспоминала все, что слышала от Сэлли о своем спутнике. Канадец, получил специальную стипендию на обучение в Оксфорде, где его незаурядные способности уже получили должную оценку. Дересфилд признан лучшим студентом года. Он с блеском сдал все экзамены, и никто не сомневается, что он окончит университет с самой высокой степенью. Он показался Моне еще совсем не испорченным мальчишкой, с тем легким налетом юношеского цинизма, который любят демонстрировать молодые люди в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет. Опыт взрослых в эти годы отвергается начисто, а собственного еще ни у кого из них нет. Образование учит мыслить логически и рационально, а жизнь диктует свое. Зачем размышлять, сушить мозги, пытаясь понять, как и что? Живи, как есть! Принимай все на веру, и довольно!

«Но все-таки почему?» – не успокаивается иной молодой человек и постепенно преисполняется скепсисом по отношению ко всем идеалам на свете. Именно такой этап и переживал сейчас Сидней Дересфилд, готовый подвергнуть сомнению и веру в Бога, и само его существование.

– Мы рождаемся, живем и умираем.

– А что было до нас, и что будет после…

Тут следовал небрежный жест рукой, разом отметавший в сторону все аргументы собеседников и начисто лишающий их дара речи.

Мона с Дересфилдом уже садились в машину, когда к ним подбежал еще один молодой человек, приятель Сэлли и земляк Сиднея по имени Питер Брайтон.

– Ах, герцогиня! – взмолился он, обращаясь к Моне. – Позвольте пригласить вас к себе в машину!

– Опоздал! Другой ученик пришел к финишу первым! – лукаво улыбнулся ему Сидней и, захлопнув дверцу, тронул машину.

– Надеюсь, вы не станете разыгрывать меня, как переходящий приз? – улыбнулась Мона.

– О, это лишь слова! А большинство из них ничего не значит. Они такие же раскрашенные и пустые, как гости, присутствовавшие на нынешней церемонии. Слава богу, вы не из числа!

– Благодарю за комплимент! – рассмеялась Мона, невольно представив себе лица дам с обильным слоем косметики и самодовольные физиономии их спутников.

Свадебный прием сочетал в себе торжественность брачных пиров древних бриттов, утонченность церемониала на подобных трапезах при дворце китайских императоров и восточную роскошь и великолепие, царившие на свадебных пирах древних ассирийских правителей. Но вся эта помпезность, весь этот шик и блеск смотрелись немного нелепо: ведь на дворе уже двадцатый век. Да и искренности чувств гостям мистера Катса явно недоставало. Они целовали Сэлли и желали ей счастья с тем же безразличием, с которым приветствовали друг друга, произнося: «Доброе утро!» или «Добрый вечер!» Впрочем, и без их пожеланий невеста буквально светилась от счастья. Она была прекрасна в своем белоснежном платье и кружевной фате, обрамляющей ее розовое личико и золотистые локоны. В эту минуту она была похожа на одну из прекрасных богинь, которых так любил изображать Гюстав Моро. Похоже, Алек был в восторге от своей молодой жены. И все время что-то доверительно шептал ей на ухо, вызывая ее жизнерадостный смех. В один из таких моментов Сэлли не удержалась и, повернувшись к Моне, воскликнула:

– Ну, разве он не прелесть? Правда, Мона?

Но не успела Мона раскрыть рот, как последовала ироничная реплика Алека.

– О, перед нашей Моной, ма шер, мои чары бессильны! – он с дружелюбной улыбкой взглянул на Мону, и она поняла, что в его сердце нет больше злобы по отношению к ней.

Она распростерла руки и, обняв их обоих, воскликнула:

– Благослови вас Бог, мои дорогие! И будьте счастливы!

Голос ее предательски дрогнул, и, боясь расплакаться прямо на свадьбе, Мона постаралась незаметно раствориться в толпе гостей, а через какое-то время и вовсе уехала домой.

Глава 27

Снег валил, не переставая. Видно, та старая дама, которой поручено сметать паутину со звезд, затеяла нешуточную уборку вверенных ей территорий. Крупные мягкие хлопья падали и падали с неба, покрывая все вокруг толстым пушистым ковром. Сент-Мориц буквально утопал в снегу.