Оттепель. Инеем души твоей коснусь

— Слушайте! — Дамочка в красном платье замахала длинными ресницами, смаргивая слезы. — Мы оба работники «Мосфильма». Мы люди искусства, в нашем кругу браки не всегда регистрируются, вы разве этого не знаете?

— В грехе, значит, предпочитаете сожительствовать?

— В любви! Ни в каком не в грехе, а в любви!

— Выведите сюда этого Пичугина! — распорядился майор. — Посмотрим, что он скажет.

У Люси перехватило дыхание. Через пять минут его вывели, грязного, с заплывшим глазом, в синяках. Она закричала и бросилась к нему. Она бросилась к нему так, что ее даже не успели перехватить, она припала к нему всем телом и, плача, принялась целовать его измученное лицо, шею, плечи.

— Родной мой! Да что ж они так?

Он обхватил ее здоровой правой рукой и весь затрясся от рыданий.

— Любимый! Сказать, что ты пидор! Они тут, наверное, сами все пидоры!

Лейтенант Полушкин переглянулся с майором. Сцена была запоминающейся.

— Гражданка! Отойдите от арестованного. Вы пока ничего никому не доказали, — строго сказал майор.

Она обернулась. Лицо ее было в разводах от туши, но глаза сияли так, что майор чуть было не зажмурился.

— Нам, может, вам тут показать, что такое любовь? — спросила она очень тихо.

Майор так и подскочил от этого неожиданного и экстравагантного предложения.

— Показывать нам ничего не потребуется, — сказал он, опуская глаза. — Лейтенант Полушкин, запишите показания гражданки… Как вас?

— Людмила Полынина, — сказала она. — В браке буду Пичугина.

— Запишите показания гражданки Полыниной. Вы утверждаете, что состоите в гражданском браке с гражданином Пичугиным?

— Утверждаю, — сказала она и всхлипнула.

— А вы, гражданин Пичугин, подтверждаете, что гражданка Полынина — ваша гражданская жена?

— Конечно, — сказал тихо Санча.

— И у вас регулярно происходят, так сказать, нормальные половые контакты?

— Не регулярно, а ежедневно! — вскрикнула Люся. — Мы только что со съемок вернулись, жили там в деревне, в общежитии для доярок, каждый день занимались любовью! Как работу заканчивали, так сразу друг к дружке! Там он мне и предложение сделал. А тут — нате вам! Убыткин письменное заявление сделал! Да он же подонок!

Лейтенант Полушкин, багрово покрасневший, отложил перо и вытер рукавом вспотевший лоб.

— Если гражданин Убыткин согласен взять обратно свои показания, — сиплым голосом сказал майор, — так причины для задержания гражданина Пичугина соответственно снимаются. А если же он не согласен…

Гражданка Полынина вся осветилась благодарной и счастливой улыбкой.

— Товарищи! Мы все ваше отделение позовем на свадьбу! Я слово даю вам, что всех до единого!

— Уведите пока что гражданина Пичугина, — распорядился майор. — И назавтра вызовите сюда этого… как его? Убыткина.

— Сашенька! — И Люся опять бросилась к нему. — Любимый мой, милый! Я жить без тебя не могу!

На улице она сразу схватила такси и помчалась в общежитие «Мосфильма».

— Бабушка, голубочка, — сказала она вахтерше, — в какой комнате Руслан Убыткин живет?

— Русланушка? — Вахтерша улыбнулась железными зубами. — В двенадцатой он, наш красавец.

— Ну, я тебе покажу «красавца»! — раздувая ноздри, шипела гражданка Полынина, взбегая по лестнице. — Ты у меня попляшешь!

Не постучавшись, она ногой отворила дверь и вошла. Руслан Убыткин стоял перед зеркалом, голый до пояса, и, согнув в локте свою руку, внимательно рассматривал напружинившийся бицепс.

— Убыткин, — с порога спросила она, — ты как предпочитаешь: чтобы тебя совсем перестали снимать или чтобы снимали раз в десять лет?

— С чего это меня вдруг перестануть снимать? — обиделся голый Убыткин.

— С того это «вдруг», — медленно объяснила она, — что я тебя так теперь буду снимать, таким уродом представлю, что тебя ни к одной съемке близко не подпустят!

Убыткин побледнел и опустился на кровать.

— Ты, Русланушка, знаешь, что все в наших руках, в операторских. Как мы снимем, таким и выйдешь. А я на всех главных картинах занята. Ты теперь от меня на сто процентов зависишь.

Руслан торопливо икнул. Дар речи его покинул.

— Иди в милицию и забирай обратно свое поганое заявление!

В синих глазах актера загорелась надежда.

— Сейчас, что ли, прямо идти?

— Иди, — приказала она. И вдруг спохватилась: — Я тебя сама довезу. Такси поймаем и довезу тебя до двери. И буду в машине сидеть.