Оттепель не наступит

– Постой! – вдруг окликнул он меня жалобным голосом.

Я обернулась.

– Убей… Убей меня! – пролепетал Гек. – Если они придут… Мне придётся рассказать, что ты была здесь…

– Рассказывай. Мне наплевать.

И с громким хлопком закрыв дверь, я побежала вниз по лестнице. Однако, вместо мимолётного удовольствия от мести, душу снова стала разъедать жгучая боль. Мне отчаянно хотелось поскорее убраться из мерзкого жилища, но в тоже время… Я чувствовала отвратительную жалость к Геку и отвращение к себе.

Да… Он заслужил. Но как же низко мне довелось пасть…

Мелкий снег на улице превратился в настоящую бурю. Морозный ветер ударил по щекам, и я надела маску. Хоть какой-то плюс от неё.

Компания у подъезда даже не обратила на меня внимание. Я быстро села в снегоход. Развалюха, как всегда, завелась лишь с третьего раза. И, надавив на газ, направилась к родительскому дому.

Внутри было пусто. Будто вместе с выпущенными в тело друга пулями вышли все эмоции.

«Бывшего друга», – напомнил внутренний голос.

Нечего его жалеть. Он ко мне жалости не испытывал. Трус, выстреливший в напарника. А ведь мы были даже больше, чем друзья…

От воспоминания о последнем поцелуе в «Точке» стало мерзко. Мы целовались и веселились, а потом Гек подложил в шапку маячок.

Когда снегоход въехал в Кению, сердце замерло. Отцовский дом освещался тремя дронами, нависшими у входа. Ну, это было ожидаемо.

Я развернула снегоход и оставила его за углом у какого-то домика, в котором не горел свет.

План был очень прост: подобраться как можно ближе и тремя выстрелами снять следящие устройства. А затем, пока соседи не успеют опомниться, ворваться в дом, забрать желаемое и быстро удирать.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Собраться с духом оказалось сложнее, чем казалось на первый взгляд. Но мне было нечего терять. А потому я быстро наполнила обойму разрывными пулями, вышла из снегохода и направилась к дому.

Улица пустовала. Неудивительно, этот район всегда выглядел пустынным в это время суток, к тому же, в снежную бурю. Снег налипал на ресницы, ухудшая обзор.

Когда я подошла к дому, один из дронов дёрнулся в мою сторону. Плевать, моего лица всё равно не видно. Резким движением я достала пистолет. Тишину сотрясли три оглушающих выстрела, а затем – грохот полетевших на асфальт дронов.

Сердце билось о грудную клетку так, будто вот-вот бы её пробило. Я выдохнула, сунула пистолет в карман и подбежала к двери.

Заперто. Ещё один выстрел, и замок разлетелся в щепки.

Дрожащими пальцами толкнула дверь. Внутри было холодно почти также, как и на улице. Это место больше не было похоже на привычный отцовский дом. Кто-то явно постарался найти хоть что-нибудь полезное.

Мамины книги валялись на пороге. Фотографии лежали чуть дальше на полу под осколками разбитых рамок.

Я присела на корточки, включила фонарик и стала шарить взглядом по куче книг, пытаясь найти тот самый ветхий красный томик.

Книга оказалась чуть дальше от основной кучи. Будто бы специально, чтобы я нашла её поскорее. В десятке сантиметров рядом лежала фотография улыбающейся мамы.

Сердце ёкнуло.

Пытаясь унять волнение и молясь всем богам, чтобы мои догадки оказались верны, я коснулась книги и открыла её на той самой странице.

Потому что именно она была загнута. К горлу подкатил ком. Я осела на пол, совсем забыв, что мне нужно поскорее уносить ноги. Выстрелы слышала вся округа, но… Я вцепилась в «Легенды», как утопающий за соломинку. Меж страниц лежал согнутый пополам лист. Инстинкты самосохранения спрятались на задворки разума. И в очередной раз я повиновалась эмоциям. Дрожащая рука утёрла выступившие слёзы, свет фонарика озарил неровные буквы. Это был папин почерк.

Юнона!

Я счастлив, если именно ты читаешь это. Значит, ты выжила. Признаться, надежды на это почти нет. Но всё, что у меня осталось, – вера. А потому я пишу это письмо, переполненный упованием. Даже если оно попадёт в чужие руки, новой информации тут нет. Зато тебе, любимая дочь, я пролью свет на то, что скрывал всю жизнь.

Если ты действительно читаешь эти строки, то я могу называть себя гордым отцом. Ты оказалась храброй девочкой, и мне стыдно, что я этого не разглядел.

Уже поздно извиняться, но нужно это сделать. Тебе достался паршивый отец. Я возложил на тебя надежды, которые ты не обязана была оправдывать.