Оттепель не наступит

Я пропустила вперёд всех желающих войти первыми, и направилась в отдалённый угол, чтобы провести поездку в одиночестве.

Подождав еще десять минут, поезд рванул в Джаро. Свет в вагоне потускнел, и за окном стал виден лес. Точнее, странное месиво, слившееся в размытое пятно из-за огромной скорости. Я прислонила голову к окну и закрыла глаза.

Внутри разгорелось странное волнение. Догадка будоражила и страшила одновременно.

А ещё…

«Конечно же, куда без твоих янтарных глаз…» – сказал внутренний голос, глядя на вспыхнувший в памяти образ Хрисана.

Неужели он жив?..

Нет. Нет. Ни за что. Опасно, слишком опасно было так думать.

Но вдруг, будто прогоняя родной сердцу тёплый взгляд, бережно пронесённый в памяти сквозь годы скорби, возникли другие глаза.

Холодные, полные ума и скрытой ярости. Цвета штормящего океана. Странно смотрящие из-под прямоугольных очков.

От этого вдруг бросило в жар. Какого чёрта?..

Я резко распахнула глаза. Нет, только этого мне не хватало.

«Ну вот и настал этот момент, – злорадно прокомментировал внутренний голос, – этот взгляд хотя бы принадлежит живому человеку».

– Заткнись, – прошептала я и вновь уставилась в окно.

Несмотря на огромное количество событий, внутри вдруг стало пусто. И весь оставшийся путь я провела в полудрёме.

Когда поезд добрался до Джаро, было уже около десяти вечера. Вагон остановился, и малочисленные пассажиры стали лениво выходить на перрон. Я поёжилась. Вокзал кишел большим количеством людей. Тех, кто всё ещё не добрался домой после работы. Морозный воздух обжёг лёгкие, и я несколько минут просто стояла, глядя, как поток пассажиров садится в поезд. Было ощущение, будто я минимум год не была в родном городе. А ведь прошло всего лишь пара недель.

Несколько дронов висели над перроном, и я инстинктивно поёжилась. Нет, они не смогут распознать моё лицо. Но, на всякий случай, надо было убраться от них поскорее.

И я быстрым шагом направилась к выходу.

Выйдя из вокзала, не поверила своим глазам. Центр города утопал в протестующих жителях. Ещё несколько недель назад их была лишь небольшая группа, собиравшаяся у Центрального Полицейского Департамента. А теперь…

Отовсюду доносились голоса и лозунги. Люди пели песни и выкрикивали требования. Среди них отчётливо были слышны опасные слова.

– Рудо Йовича на плаху!

– Сам жри рыбу с кашей!

Сердцу стало больно. План похитителей работал на «ура». То, что начиналось, как протест в защиту похищенных детей, медленно, но, верно, переросло в настоящее сопротивление.

Над площадью кружилась по меньшей мере сотня дронов. Но никаких действий не предпринималось. Интересно, почему же Рудо Йович всё ещё беспечен? Неужели он не понимает, что полиция его предала?..

Все небоскрёбы площади теперь были окрашены в алый цвет, а правительственный, закрученный по спирали, светился холодным металлическим светом с ярко-красными вкраплениями. Его оттенок походил на дым над извергающимся вулканом. Неудивительно, до дня Катастрофы оставалось всего несколько недель.

Но, учитывая обстановку на площади, аналогия с бурлящим вулканом была очень недвусмысленная. Этот красный цвет подсвечивал яростные лица протестующих и делал их ещё злее.

Я не знала, что чувствовать. С одной стороны, мне была прекрасно знакома эта проклятая собачья жизнь.

С другой, протест начался обманом. И меня в него втянули против воли. Я прикусила губу и быстро свернула в злосчастный переулок, где похитили Агату. Мне не хотелось туда идти, но там была ближайшая станция монорельса. Улица, ведущая к Европейскому кварталу, показалась непривычно тихой по сравнению с шумом на площади. Люди торопились, кто куда. Повсюду сновали группки ребят, о чём-то громко переговаривающихся и хохочущих. Невероятный контраст с событиями у небоскрёбов.

Мне бы их беззаботность.

Дойдя до станции, я нащупала оставшиеся наличные в кармане. Этого как раз хватит, чтобы оплатить одну поездку до Бетонного квартала.

До дома Гека я добралась быстро. Он жил в многоэтажном доме, верхние этажи которого уже лет десять были не достроены. У подъезда толпились какие-то подозрительные типы. Взгляд зацепился за снегоход Гека. Отлично, бывший напарник сейчас точно дома.

И боясь наткнуться на знакомых, я быстро прошмыгнула в тёмный подъезд. Мне нужна была чёрная дверь, изрисованная белой краской, на третьем этаже.

Тяжёлый вздох сорвался с губ, а сердце заколотилось ещё сильнее. Я сжала в руке пустой либерган и толкнула дверь. Как всегда, не заперто. В нос ударила омерзительная смесь запаха чего-то сгоревшего и недельного пота. В прихожей было темно. Маленький огонёк пробивался из спальни Гека. С тех пор, как я в последний раз была здесь, изменилось многое. Бывший напарник никогда не отличался чистоплотностью, да я и сама грешила этим. Но, видимо, жизнь с чистоплотной Идой меня избаловала.

В прихожей повсюду валялись упаковки от лапши быстрого приготовления и бутылки. Кое-где на этом мусоре располагалась несвежая одежда.