Оттепель не наступит

Я быстро задула свечу, бросила её на стол и подскочила со стула.

– Что со мной? – испуганно прошептала я.

– Ген устойчивости, – будничным тоном ответила Берта. – Отец тебя ведь оберегал от огня, верно?

Я стала лихорадочно вспоминать, касалась ли когда-нибудь пламени. И не вспомнила ни единого случая. Да, пожалуй, папа слишком опекал меня. Но ведь я всегда была такой болезненной…

Берта продолжила:

– Твой отец прекрасно понимал, какая дочь у него родилась. Но решил, что будет гораздо проще прятать тебя и сделать вид, что ты больна. Он давал препараты практически с рождения. Тебе потребуется время, чтобы восстановиться. Но, к счастью, это обратимо.

Берта открыла папку и протянула мне фотографию. На ней был папа в окружении толпы незнакомцев. Все в белых халатах.

– Твой отец – выдающийся генный инженер. К сожалению, в прошлом.

– О чём вы говорите? Папа всё ещё занимается разработкой новых сортов растений.

– Теперь уже да, – кивнула Берта, достала какой-то документ и протянула мне. – Но раньше это были эксперименты над людьми.

Дрожащими руками я взяла бумагу. Сверху красовалась большая печать с надписью «Дженлаб».

– Что это за организация?

– Официально – санаторий. На деле – экспериментальный центр. Когда стало понятно, что с климатом ничего не поделать, власти решили сделать ставку на человеческий геном. И начали секретные эксперименты. Сначала с морозоустойчивостью. Это было первое поколение. Рожденные дети совершенно не боялись холода. Но, к сожалению, не могли иметь потомство.

Я поморщилась.

– Вы говорите о людях, будто это какой-то материал.

– Вовсе нет, – Берта снисходительно улыбнулась. – Просто я – учёный. Это выработанный годами прагматизм.

Я обхватила руками голову, пытаясь переварить услышанное. Женщина спросила:

– Ты готова продолжать?

Я кивнула.

– Потом, наконец, всё устаканилось. Отважная экспедиция отправилась на Йелоустон. И там нашли то, что перевернуло всё представление о генетике. В метеоритных пробах нашли микроорганизм неземного происхождения. Его назвали Igneum Corporis. Скопление этих крошек нагревали поверхность. И их стали изучать. А когда выделили ген, отвечающий за потрясающие способности, стали немедленно проводить эксперименты. Сначала на животных, затем и на людях.

Мне захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы убежать сломя голову отсюда. Я закрыла лицо руками и попыталась осмыслить сказанное Бертой.

– То есть во мне гены этой бактерии?

– Строго говоря, у организма не бактериальная природа. Скорее, он относится к классу простейших.

Я замотала головой, отказываясь поверить в услышанное. Берта подошла ко мне, облокотилась на стол и положила руку на плечо.

– Даже не представляю, как тебе тяжело это осознать.

Я сжала пальцами лоб и прислушалась к себе, пытаясь почувствовать этот самый ген. Ничего не вышло. Но я ведь сама видела, как кожа не обгорала. Берта, поглаживая меня по плечу, сказала:

– У этой особенности есть и побочный эффект. Твоя температура тела выше, чем у остальных людей. Поэтому обмен веществ ускорен. Ты будешь развиваться, а затем и стареть быстрее сверстников.

Эта информация показалась сущей чушью в сравнении с тем, что уже было сказано. В голове всё смешалось в кашу. И вдруг возник главный вопрос: почему папа мне никогда не говорил? Собирался ли вообще рассказывать? Или хотел держать меня на таблетках всю жизнь?

От этих вопросов затошнило. Берта заметила, как тяжело даётся разговор. Она улыбнулась и снова села напротив.

– Агата, я знаю, что тебе нелегко. Давай отложим разговор, предположим, на завтра? Я всегда буду здесь, и, если захочешь задать вопросы, буду рада ответить. Сейчас тебе нужно пойти на обследования. Нам нужно изучить твои способности.

Я постаралась выдавить улыбку. Получилось плохо.

– Постойте, Берта. Ответьте ещё только на один вопрос: кто вы такие и как вообще обо мне узнали?

– О, Агата. Мы – надежда. Мы – помощь, – задрав нос, несколько пафосно сказала женщина. – Мы изменим мир. И, я уверена, ты обязательно захочешь к нам присоединиться.

Я ничего не поняла, но не стала уточнять. Даже несмотря на то, что Берта не ответила на вопрос прямо. Голова и без того шла кругом. В дверь постучали.

– Войдите, – бархатным голосом сказала женщина.

В кабинет вошёл Йонг. Они коротко друг другу кивнули и тот, кривя губы, повернулся ко мне. Я сцепила зубы и вложила во взгляд всю злость, какую могла. Но Йонг глядел не с агрессией. Весь его вид выдавал пренебрежение.

– Агата, сейчас Йонг проведёт тебя на, кхм, эксперименты. Постарайся слушать его и выполнять указания. Но если почувствуешь себя плохо, прекращай.

Я кивнула. Внутренности похолодели от неизвестности. Какие ещё эксперименты?.. Ещё и с этим олухом…Как только дверь кабинета за нами закрылась, у Йонга снова развязался язык:

– Ну вот, теперь ты всё знаешь. Хочу, чтобы ты запомнила: если расстроишь меня, пощады не жди.

Я глянула на него исподлобья и хмуро спросила:

– Почему ты так со мной говоришь? Что я тебе сделала?