Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Галич клевещет на мертвых, а молодые люди в великолепном Доме ученых аплодируют. Чему аплодируете, ребята и девушки? Тому, что четверть века назад погибли отцы, если не ваши, то чьи-то другие? Он же подло врет, этот «бард»! <…> И не трогайте молодых! Кто знает: не придется ли им защищать Отечество, как нам четверть века назад? Зачем вы их морально разоружаете? <…>

– Да что ты, – говорили мне иные из слушавших Галича. – Это здорово! Он смелый! Он – за правду!

Галич – «певец правды»? Но ведь, говорят, и правда бывает разная. У Галича она с явным «заходом на цель» – с явной пропагандистской задачей. Знаем мы таких «страдальцев о российских печалях». Послушали их под Москвой по своим армейским рациям. Тогда остатки белогвардейской мрази учили нас «любить Россию», стоном стонали, расписывая «правду об ужасах большевизма», а потом откровенно советовали: «Господа сибиряки! Бросайте оружие! Германская армия все равно вступит в Москву».

Поведение Галича – не смелость, а, мягко выражаясь, гражданская безответственность. Он же прекрасно понимает, какие семена бросает в юные души! Так же стоило б назвать и поведение некоторых старших товарищей, которые, принимая гостей, в качестве «главного гвоздя» потчуют их пленками Галича. И сюсюкают: «Вот здорово! Вот режет правду!»

29 апреля секретарь Новосибирского обкома КПСС по идеологической работе Михаил Алферов обратился к секретарю правления СП СССР Георгию Маркову с письмом, где сказано:

В порядке информации направляем номер газеты «Вечерний Новосибирск» со статьей «Песня – это оружие», о выступлении Галича в Новосибирске.

Начальник управления культуры исполкома Моссовета Б. Родионов сообщает Е. Фурцевой «о нынешнем состоянии работы над спектаклями „Доходное место“ в Театре сатиры и „Три сестры“ в Московском драматическом театре».

Указано, что в свете критики «со стороны партийных и государственных учреждений, а также замечаний, сделанных делегатами XIX партийной конференции», в оба спектакля внесены значительные изменения. Однако «вопрос о целесообразности показа» обоих спектаклей оставлен открытым (А. Эфрос. Три сестры. Т. 2. С. 250–251).

19 апреля. Директор Театра на Таганке Николай Дупак по требованию властей пытается остановить открытую953 репетицию спектакля «Живой».

Подошел момент сдачи, и тут приключилась история с Жаном Виларом.

Жан Вилар, знаменитый французский актер и режиссер, возглавлявший в свое время Национальный театр в Париже, прибыл в СССР по приглашению Министерства культуры. За обедом с ним я обмолвился, что спешу на репетицию «Живого». Гость выразил желание посмотреть ее. Как я мог отказать коллеге в такой естественной просьбе? Жан Вилар, не говоривший по-русски, пришел вместе с корреспондентом «Юманите» Максом Леоном. Вдруг в зале появляется взволнованный директор и требует вывести Вилара с репетиции. Унизительно и позорно! Репетицию я провел – Вилар смотрел (Ю. Любимов. С. 266).