Отторжение

Это ж какая пакость кругом творится! Человек совершил подвиг, а теперь вынужден будет прятаться! И не орден получит, если попадётся, а длительный тюремный срок. Он ведь не виновен. Виноваты те, кто толкнул его на ту сторону, попытавшись расстрелять, избив и ограбив… А-а, подполковник, боишься признаться себе самому, что сделал это не кто-то посторонний. Убийцей и мародёром оказался твой единоутробный брат Михаил, которого ты скоро увидишь.

И что будешь делать? Какую возьмёшь тактику? Мохаммад понял только, что, вроде, убивал его мой родственник. Но где он сейчас, я не сказал. Ведь сержант мог сейчас быть в Чечне. А он — в Москве, живёт в моей квартире. И я должен буду напрямую спросить его. Выслушать, а потом уже рассудить по справедливости.

Да что спрашивать-то? Он же снова хочет туда, на войну. Не хорохорится перед матерью, а действительно рвётся туда. До чего же хочется встретиться с ним сейчас! Спросить напрямую, откуда у него перстень и цепь. Да и насчёт серёжек-шалей тоже поинтересоваться. Не с убитых ли женщин всё это снято? А мать с Алёнкой спокойно носят эти цацки. Я бы с ума сошёл, если б узнал, что презент снят с трупа! Там, наверное, есть и пятна крови — надо бы поискать.

— Я сделаю то, о чём ты мечтаешь…

Мохаммад вздрогнул, когда я ему сказал. Назвал его на «ты» не в знак превосходства, а по дружбе. Стало так грустно, что защемило сердце. Но задерживать парня нельзя. Ещё схватят его — по моей вине!..

— Андрею тоже привет передайте. Он ведь всё равно узнает, что я сбежал из больницы. Пусть туда больше никто не ходит ладно? Всем спасибо за заботу. Всё, сюда идут…

И парень скрылся, как настоящий ниндзя — даже я ничего не заметил. Пошёл навстречу новой бригаде «скорой», которая приехала за мной. Около трупов и расстрелянного «мерса» уже возились оперативники, что-то замеряли. А ведь я мог валяться, как те бандиты. И на моём жёлтом холодном лице уже не таял бы снег. Лука, Фома и Нонка не стали круглыми сиротами только благодаря Мохаммаду.

Конечно, из «конторы» меня попрут — ну и ладно. Очередное ранение здоровья не добавит. К тому же, я должен себя беречь, всё время помнить о детях. Надо сейчас найти рацию — хотя бы в «скорой». И передать доклад о случившемся — чтобы в операцию по захвату Ковьяра на ходу вносились изменения. Может, Роман уже это сделал? Вполне возможно. Он видел то же, что и я.

Впрочем, Ковьяр здесь не появится — можно к бабке не ходить. Он всё понял, и рванул за бугор. Наверное, и про Эдуарда всё узнал. А сейчас несётся на серебристом лайнере — далеко-далеко. Возможно, уже покинул воздушное пространство России. Тогда придётся сообщать в Интерпол, но это — уже не моя забота.

Нечего душу травить, всё могло кончиться и хуже. Конечно, взгреют меня за Ковьяра — ну и ладно. Уйду в коммерческие структуры, к тому же Озирскому в фирму. Андрей поймёт, что в сегодняшнем конфузе моей вины нет. И начальство знает, что Ковьяра запросто не взять. Иначе давно бы на кладбище лежал или зону топтал. Сейчас главное — обезопасить Дарью Ходза и её дочку Эрику. Они могут сильно пострадать, если Ковьяр получит доказательства того, что Чёрная Вдова сотрудничала с «легавыми».

Я точно знаю, что выживу. Сейчас смешно даже думать о смерти. Может быть, ещё буду счастлив. Но если тот самый Михаил Самохин из Нижнего Новгорода и есть мой брат, наше свидание с ним станет последним. Я даже не смогу подать ему руку, не говоря уже о тесных, родственных отношениях. А о том, чтобы присутствовать на его свадьбе, и речи быть не может. И дети мои ни за что не поедут летом ктакомудядюшке.

Мать, само собой, заревёт в голос, расстроится, но ничего не поделаешь. Я с уважением отношусь к ратному труду солдата, но только когда он воюет с комбатантами, то есть с вооружёнными людьми. И уж, конечно, не раздевает потом трупы дрожащими от жадности руками. А про платки, юбки и серьги страшно даже вспомнить. И кто теперь знает, что делал с этими женщинами Мишка. А вдруг не только ограбил, но ещё и изнасиловал. И убил?…

Боже, а кукла, с которой Нонка спит в обнимку? Значит, и дети пострадали от рвения моего братишки? Как бы поскорее вырваться в Москву, чтобы глаза в глаза задать этот вопрос! Или, может, сюда вызвать мать с братом? Они ведь ничего не знают про Мохаммада, и приедут. Вот тогда настанет момент истины — и для меня, и для Михаила.

Страшно, что он эти свои привычки принесёт с войны в мирную жизнь. Проблемы свои будет решать только силой. И что тогда? Контракт с паханом, новые трупы, свежая кровь, выстрелы и взрывы? И вся эта мерзость будет густо замешана на нацизме. Я не имею права допустить хотя бы ещё одну смерть от руки моего брата. Ведь для чего-то я существую, хоть десятки раз мог погибнуть. Несмотря на азиатскую внешность, пользуюсь у брата авторитетом. Восемнадцать лет разницы в возрасте — не баран чихнул.