Отторжение

— Куда бы его ни отправили, буду рядом. Пристрели меня на месте, если совру. И детишки его будут моими. Я привыкла добиваться поставленной цели. В органах раньше других не держали. Это сейчас порядочные люди там без надобности. Коммуняка я, понимаешь. Но, в данном случае, это неважно…

— Саш, погоди! — Я остановил её у самой двери. — В сентябре Прохор упомянул фамилию одного адвоката, из «золотой обоймы». Хенталов, кажется, его фамилия. Слышала про такого?

— Что-то помню, — подумав, ответила Александра. — Но если «золотой», то заломит, как следует. Думаешь к нему обратиться?

— Почему бы и нет? Как распределим обязанности? Ты будешь искать этого адвоката, или мне попробовать? Если «золотой», значит, квалификация отличная. Элита, в том числе и бандитская, кому попало свою судьбу не вручит. Как же его звать-то? Вот, вылетело с бодуна… Впрочем, второго Хенталова, я думаю, в Коллегии просто нет. Найдёшь его?

— Найду. — Сашка быстро поцеловала меня в щёку и добавила: — Не бойся. Моя помада не пачкает.

— Да хоть бы и испачкала! Франсуаза приедет только через час. Успею душ принять. Спать хочется — хоть караул кричи…

— С молодой женой и выспишься, — засмеялась Антропова. — Ковьяра больше нет, можно расслабиться.

— Ну, остались какие-то «шестёрки», которые погоды не сделают, — согласился я. — Примажутся к разным паханам. И точка. Никто не сможет заменить ни Ковьяра, ни даже Косарева. А уж о Вадиме Гуляеве и речи нет. Так что, считай, ушла целая эпоха плодотворного сотрудничества русской мафии с японским криминалом. Конечно, потом придут другие. Кино не закончено. Бывает так, что, после гибели любимого героя, фильм смотреть не хочется. Но мы, силовые структуры, можем решать лишь частные проблемы. Полностью искоренить зло не в наших силах. Это должен делать, прости за пафос, народ. В частности, у избирательных урн. Но, к сожалению, у каждого лишь по одному голосу. И есть много таких тёток, которые ради просмотра мексиканских сериалов согласятся со всем этим беспределом. А когда их самих убьют или ограбят, будет уже поздно. Так что побеги зла появятся вновь, раз не уничтожен корень. И нам снова придётся, теряя людей, сжигая силы и нервы, рубить их, рубить, рубить…

— Будем рубить, Андрей! — тяжело вздохнула Александра. — Что касается адвоката, то я соглашусь на любой гонорар — лишь бы взялся. Если откажется, что ж делать! Поищем других. Но, как мне кажется, Хенталов вряд ли откажется от хорошего заработка. Так что завтра я на машине возвращаюсь в Москву, отсыпаюсь и начинаю поиски.

Сашка не уходила, пристально смотрела мне в глаза, словно решалась на что-то. И, наконец, расхрабрилась.

— Андрей, я люблю Прохора, давно люблю. Он мой, понимаешь?

— Ещё бы не понимать! Об этом и покойная Виринея знала. Уже хотела, ради счастья мужа, отойти в сторону…

— Неужели? Вот ведь женское сердце… Она, наверное, думала, что он изменяет. А ведь мы и не целовались ни разу, — со слезами в голосе сказала Саша. — Теперь вот получилось так, что она действительно отошла в сторону. Ладно, я поехала. Позвони своим, чтобы приняли гостью. Пока!

И Александра, прижимая к себе букет, быстро сбежала по лестнице. Я закрыл дверь, сделал несколько дыхательных упражнений, и пошёл звонить Светке в офис. Лишь бы Саша туда доехала без приключений — ведь выпила она немало…

* * *

Франсуаза явилась в девять часов вечера и сразу же принялась за воспитание нерадивого. Её возмутило, что я уже два дня не менял розы в вазах, а по квартире расхаживал в неподобающем виде — то есть в камуфляже. Кроме того, выглядел я мрачно, но нужно было почаще улыбаться. Ведь завтра Восьмое марта, а в России принято в этот день исполнять все желания женщин.

От пшённого блинка Франсуаза деликатно отщипнула крошечку, но есть не стала. Оказывается, так можно располнеть, закупорить сосуды, да и лицо заблестит от жира.

Сама Фрэнс, я не спорю, была верхом совершенства. Ясные, прозрачные глаза-каштаны, идеальная персиковая кожа, спортивная короткая стрижка — волосок к волоску. Когда скинула переливающуюся норковую шубу, оказалась в чёрном костюме, усыпанном мушкой «под золото». По сравнению с Фрэнс я почувствовал себя старым толстым уродом, махнул на всё рукой. Душ я принять так и не успел. Уже хотел пойти и закрыться в ванной, как зазвонил городской телефон.

— Андре, сказать, что тебя нет дома? — крикнула Фрэнс, выбирая мне полотенце и купальный халат.

Я моментально прикинул такой вариант — не годился. Кого же это несёт? Сигнал местный — значит, не Оксана. Могут, конечно, и в фирму вызвать. Обречённо вздохнув, я отрицательно помотал головой, взял у Фрэнс махровый халат с геометрическим рисунком и ушёл в свой кабинет.

— Слушаю!

— Добрый вечер, Андрей. Захар Сысоевич беспокоит.

Мягкий говорок генерала Горбовского словно облил мою душу тёплой водой. Я разом вернулся в совсем ещё недавние времена, когда всё было просто и ясно. Я жил в Ульянке, обожал свою работу, не волок на горбу дела и проблемы всей фирмы. Отвечал лишь за себя и за агентуру. А, самое главное, верил в свою страну, в её народ.