Отторжение

— Хотя бы, — вызывающе сказал Горбовский. — Будь моя воля, лишний орден навесил бы тебе. А теперь придётся из-за твоего «Брянского леса» объясняться с Министерством. Туда жалобы косяком идут. Сообщают, что ты на короткой ноге с авторитетами, все твои друзья под кликухами. И не могут они тебе бескорыстно помогать. Значит, и ты слабинку где-то даёшь. Утечки информации, к примеру, допускаешь. Связи у тебя обширные, а характер авантюрный. Иногда это становится опасным, как вот сейчас. Это не мои слова, Андрей, поверь. Я давно тебя знаю. Но другие-то не в курсе всяких тонкостей. Они напрягают те инстанции, от которых хоть как-то зависит благополучие агентства. Снова пошли слухи, что твоя фирма не гнушается выполнять заказы по устранению неугодных. Если тому поступят железные доказательства, тебе под суд придётся пойти. Лишением лицензии не отделаешься. Это раз. С Прохором история очень некрасивая — два…

— Прохор — друг мне, конечно. Но за его действия я никак не могу отвечать. Нервный срыв — иначе объяснить невозможно. В ФСК знали, что Гай ранен в голову. А это место такое, что всякое может случиться…

Я никак не мог сообразить, зачем Захар звонит поздно вечером и прёт в лоб. Мог бы и до утра потерпеть. Ах, да, Восьмое марта! Ради прекрасных женщин нужно все дела завершить сегодня. А потом уже праздновать с чистой совестью.

— Я оправдываться не буду. Виноват — отвечу, только по закону и официально. Мне нужны доказательства на каждый эпизод, причём неоспоримые. Всякие домысли и сплетни не принимаю. Мало ли, что одна бабка на лавке скажет, или какой-то стукач в Министерство напишет? Иначе я сам в суд подам, ясно? Распространения подобных слухов очень вредит моему бизнесу. Захар, лично ты в чём можешь меня упрекнуть?

Франсуаза включила на кухне посудомоечную машину. И ещё вытяжку — запах блинов её явно раздражал. Какая-то кошка между нами пробежала, факт. Но схватить эту тварь за хвост никак не получается. То и дело вспыхивали перепалки, для которых не было серьёзных оснований. Фрэнс, которая не кипятилась из-за моих любовниц, очень переживала по пустяковым поводам. Кто-то в её окружении сказал, что у графини де Боньер в супругах ходит абсолютнейший хам. И перевоспитать такого крайне трудно. Но Фрэнс привыкла добиваться своего, и она попробует привить мне азы правил хорошего тона.

На это я ответил, что уже возненавидел розы до конца жизни. Кроме того, никогда не посещу ни одной презентации, выставки и салона. Да и в ресторан с Фрэнс не пойду — так всё осточертело…

— Андрей, ты Прохору девчонку давал для «погружения»? Оксана, кажется?

— Да, Оксана Бабенко. Она сейчас живёт в Москве. Полностью восстановилась. На днях уезжает в Турцию, к мужу. Так что с ней полный порядок.

Вот уж не думал, что Горбовский прицепится к истории и с «погружением». И вообще странно, что он в курсе. Ведь ни я, ни Прохор никому не могли рассказать об этом. Мы с Гаем твёрдо условились молчать на сей счёт. Кто же мог доложить Горбовскому? Ромка отпадает. Они почти не знакомы. Персонал с объекта ФСК под Москвой тоже сор выносить не станет.

Вот сейчас и начнётся! Мои ребята обстряпывают сомнительные делишки, в Лахте нашли приют киллеры, туда им и заказы поступают. Кроме того, для «погружения» выбираются случайные люди, чьи связи не установлены, характеры не изучены. Я сплошь и рядом нарушаю законы, инструкции, нормативы. И потому пора прикрывать лавочку у Финского залива. Тогда у генерала Горбовского перестанет болеть голова.

Надоело ему выручать агентство. Но ведь бывшие сослуживцы всегда могли надеяться на мою помощь. Например, нужно пойти на контакт с рэкетирами, но сами сотрудники МВД делать это не вправе. Да и не очень-то хотели выезжать на сомнительные «стрелки». Вот тогда я был нужен. Вся тяжесть переговоров, убеждений и доказательств ложилась на мои плечи. Мы с ребятами спасли уже много жизней, а уж о здоровье людей и говорить нечего.

Сколько раз во время «стрелок» зрачок дула смотрел прямо в мой лоб, не сосчитать. Но всё же ни один отморозок ни разу не выстрелил. А милиции, РУБОПу, тоже Горбовскому дышалось легче. Неужели он и про то позабыл? Отфутболивать клиентов в Лахту бывшие мои сотрудники научились быстро. Правда, они до сих пор защищали «Брянский лес» от всевозможных наездов.

Почему сейчас не хотят? Конечно, у Ковьяра связи крепкие. Провал его банды затронул многих. Но всё-таки, как мне кажется, дело не в этом. Винтик вылетел из моего механизма, раз уж зашла речь об Оксане. Раньше ведь хвалили агентство наперебой, и чистоплюйством не грешили. Один должник отдавал деньги клиентам под угрозой взрыва своей машины. Когда всё было кончено, устройство отцепили от днища. И все понимали, что никак иначе громадный долг было бы не вернуть.

А теперь — бац по морде! У меня такое впечатление, что сплелись интересы компаньонов Ковьяра и ещё чьи-то. И вот этот вопрос надо срочно прояснить. Завтра подумаю об этом, пусть и восьмого марта. Всякое может случиться.