Отцеубийцы

– Бликса умирает, – прошептала ведьма. – Но недостаточно быстро. Время еще есть. Мы что-нибудь придумаем с твоим дурацким королем и сохраним наследие кьенгаров. А пока собирай Дары.

– Всегда хотел спросить тебя… – Свортек вцепился в ее волосы, отчего ведьма похотливо застонала, но он заставил ее посмотреть себе в глаза. – Почему ты передаешь их мне, а не своей внучке? Почему задавила Дар у своей дочери?

Она замерла, похотливый огонек в глазах потух. Шипя, как рассерженная кошка, Бликса выкрутилась из его рук и отпрянула – голая, ветхая старуха.

– Почему? – каркнула она. – А ты бы пожелал такой судьбы своей родной крови?

– Может, сегодня ты мне наконец расскажешь?

Голос дрогнул: Свортек, великий убийца Свортек, прокричал свои слова сквозь страх. Но Бликса отошла от него и теперь делала вид, что уже забыла о его присутствии, ковыряясь в подарках: зельях, травах и специях. Облик молодой девы она набрасывать не стала, будто надеялась, что отвращение заставит Свортека наконец уйти.

– Нинева правда была твоей дочерью?

«Давай расскажи! Давно пора! – думал он. – Не только Дары заставляют меня терпеть эти поцелуи с привкусом могильной земли. Ты обронила это имя вскользь, посадила им на поводок и уже несколько лет таскаешь меня за него. Все бы ничего, если бы не чертова Морра с ее сапфировыми глазами. Совсем как у бабки. Совсем как у Ниневы…»

– Убирайся, Свортек, – даже не обернувшись, ответила она.

Не дойдя до ведьмы каких-то пару шагов, Свортек рухнул, чувствуя, как расходятся швы. Ему казалось, что внутренности уже вываливаются из живота на пол, а оттуда стекают в круглый бассейн в центре комнаты. В глазах то темнело, то искрилось, и раз за разом он снова слышал стоны и вопли, видел горящие в доспехах тела и жадные усмешки на лицах аллурийских кьенгаров…

Старуха Бликса – времени и сил на Дар Иллюзии у нее не было – перевернула его на спину и втащила на матрасы. Свортек словно издалека почувствовал, что она раздела его, добралась до изуродованного живота, с силой отняла его руки от раны, зажала их демонами, чтобы не мешал, и погрузила в кровь свои ладони, уже светящиеся синим пламенем.

– Подумать только, Мей, – слышал Свортек ее бормотание сквозь собственные стоны и звон в ушах, – история повторяется слово в слово. Время пришло…

– Нет! – Свортек из последних сил схватился за воротник ее халата. – Не хочу. Не уходи!

Бликса не отозвалась, проводя ладонями от его живота к горлу.

– Ты сама говорила, что твои Дары убьют меня!

– Трофеи, а не Дары. Бликсу ведь не убило, когда Мей отдал ей свои. А она тебе и в подметки тогда не годилась… Но сразу же сделала то, что нужно.

Ведьма отвернулась. Даже теперь, спустя столько лет, безумная и циничная Бликса содрогалась, вспоминая тот день, когда она стала кьенгаром и разбила армию Гирады, наслав на нее Великий Мор. Болезнь остановила врага, но затем разнеслась по всему Северу и Востоку и за пару лет выкосила десятки тысяч ни в чем не повинных людей… Виновницу катастрофы поймать так и не смогли, но поняли, что винить следует Хранителей Дара. На этом торжество кьенгаров закончилось. Они превратились в презираемое племя, ничем не лучше каких-нибудь одичалых хиннов. Бликса, как все думали, ушла в небытие, прихватив все свои Дары, а с ними и само величие Изнанки.

Но вот она здесь, дряхлая, уставшая от бремени, стоит у края бассейна. На поясе уже висит череп; в руке блестит нож; на древнем лице змеится усмешка, когда она смотрит в черную воду, точно такую же, как в его повторяющихся кошмарах… Свортек запахнул плащ на перечеркнутом свежим шрамом животе и подошел к ней.

– Расскажи мне о Ниневе! – взмолился он – и мгновенно получил звонкую пощечину, которая едва не уронила его обратно на пол.

– Зачем ты меня мучаешь? Почему не даешь просто уйти? – визгливо закричала Бликса. – У тебя будут все наши воспоминания – сам узнаешь!

– Но твоя внучка… Если Нинева твоя дочь, то твоя внучка…

– Заткнись, заткнись, заткнись!

Не давая ему шанса опомниться, она спрыгнула в бассейн, подняв тучу брызг, и встала в центре, выжидающе глядя на Свортека. Вода доходила ей до самого горла. Бликса приняла свой любимый молодой облик и протянула руку, моля:

– Верой, правдой и любовью я служила тебе все эти годы! Сжалься, птенец! Я устала…

Свортек вошел в воду, встал напротив нее, закрыл глаза и ощутил на своем лице ее дыхание, затем жадный гнилостный поцелуй. Ощутил, как ее тело примыкает к нему в последний раз, ища тепла. Голова Бликсы откинулась, взлетела рука; ведьма тонко вскрикнула, и горячая кровь хлынула ему на грудь из распоротого горла. Свортек подхватил дергающееся тело Бликсы, опустил в ярко-алую воду, а затем погрузился сам целиком.