Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Отец Сергий задумчиво прошелся несколько раз по комнате и опять сел.

– Так о чем же вы еще говорили? – спросил он.

Табунщиков достал доклад отца Сергия. Видно было, что над ним добросовестно потрудились. Некоторые строчки были подчеркнуты. На широких полях, отличающих рукописи отца Сергия, стояли крестики, знаки вопроса, иногда было написано целое примечание. Пробираясь, как по вешкам, по этим знакам, отец Димитрий пересказывал все, что митрополит поручил ему передать на словах.

В эту ночь отец Сергий почти не спал. Он не хуже Табунщикова понимал, что благочиние – это тяжелая обязанность, и мысленно уже составлял план будущей работы; получилось так, что устранение всех недостатков, о которых он писал митрополиту, теперь является его обязанностью. Хитро поступил митрополит, переложив эти дела на его плечи… Да и справедливо, здесь, на месте, можно добиться больших результатов, чем из Москвы. Зато и сколько новых трудностей, которых нет для Москвы.

Утром отец Сергий послал за псаломщиком Николаем Потаповичем и за Сергеем Евсеевичем и показал им указы. Николай Потапович, по обыкновению, принял новости довольно равнодушно; поздравил, заранее извинился, если когда-нибудь ошибется и по привычке назовет просто батюшкой, а не отцом благочинным. «Вот пустяки! Когда же я обращал внимание на такие вещи, – возмутился отец Сергий. – Да я и не благочинный, а только исправляющий должность. Идол благ», – усмехнулся он, но Николай Потапович остался при своем мнении. Он несколько лет прослужил с Перекопновским и помнил, как щепетильно тот относился к этому вопросу.

Отец Сергий не думал о названии, и оно так и не укоренилось. Разве только немногие приезжие из далеких сел называли его отцом благочинным. «Батюшка» было ближе и радостнее и ему самому, и тем, кто к нему обращался.

Сергей Евсеевич и друзья-соседи, отец Григорий и отец Иоанн, конечно, понимали тяжесть возложенных на их друга обязанностей, но они, прежде всего, были рады этому, как победе православной стороны, а Сергей Евсеевич, вдобавок, кажется, не меньше детей отца Сергия был восхищен полученной им наградой.

Несомненно, что все они в своих молитвах вспоминали нового благочинного и молились о даровании ему мудрости и об избавлении от всяких неприятностей, но думали ли они о том, что постоянно теперь имел в виду отец Сергий? О том, что так хорошо выражают недавно прочитанные им и глубоко запавшие ему в сердце слова, что только великим людям свойственно слышать порицания без гнева и только святым и преподобным – переносить похвалу без тщеславия. Об этом он думал и об избавлении от этого искушения молился.

Поездка к соседям была началом выполнения плана, намеченного отцом Сергием в первую бессонную ночь. Он вернулся с Тарасовым, и они вместе поехали к Апексимову принимать дела… Оба друга прекрасно понимали, с кем имеют дело, и торопились, чтобы тот не услышал о своем отстранении со стороны и не припрятал какие-либо важные документы. Передача состоялась хоть и в очень напряженной обстановке, но без особых столкновений. Кстати, приезжие пригласили еще в качестве свидетелей и кое-кого из граждан. В их присутствии после окончания передачи заговорили и о старом деле – самовольном захвате прихода. Апексимов, до сих пор еще немного сдерживавшийся, здесь разошелся вовсю, заявил, что не намерен оставлять Левенку, что в этом деле ему не указ ни благочинный, ни митрополит, что он подчиняется только желанию народа. Приезжие предложили собрать общее собрание. Председатель церковного совета, сторонник Апексимова, отказался, но народ уже узнал и о гостях, и о том, зачем они приехали, и люди сами сошлись к священническому дому. Собрание получилось бурное, ни та, ни другая сторона не хотели уступать. При этом отец Иоанн проявил неожиданный талант: он сам держался спокойно и умел сдержать расходившиеся страсти народа. С его помощью отцу Сергию едва-едва удалось указать верующим на некоторые церковные правила, касающиеся перемещения священников без воли епископа, и объяснить права граждан по последним постановлениям правительства. Апексимов пригрозил, что поднимет дело о незаконном собрании, и тогда некоторые из его противников сами попросили батюшек уехать. Они поблагодарили за полученные указания и обещали, что сами продолжат начатое дело и через некоторое время приедут в Острую Луку. И приезжали потом не раз.

К возвращению отца Сергия Юлия Гурьевна достала бережно хранившийся у нее наперсный крест своего покойного мужа, отца Виктора, и торжественно вручила его зятю. Конечно, редко у кого хватало средств приобрести действительно золотой крест, он был серебряный позолоченный; зато имел требуемую четырехконечную форму и обязывающую надпись на оборотной стороне: «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием».