Отцы

Через пятнадцать минут интенсивного метания по кухне, вымытая рыбина была разделана, поделена на равные куски, её первая порция обвалена в яйцах, потом в муке, и уже шипела на сковородке.

Порезанный палец дяди Кирилла был обработан по очереди водой, водкой, зеленкой и замотан тремя пластырями. Только после всего этого веселящиеся повара откинулись, наконец, на спинку кухонного дивана.

– Ну, а ты говорил, – весело сказал Кирилл, осматривая свой палец с заинтересованностью энтомолога, только что увидевшего необычную мутацию давно известного подвида сосискообразных гусениц-шелкопрядок.

По правде говоря, он и сам давно так не веселился. Даже планируя в уме поход к Саше, а потом на лету настраивая свое поведение и, не ожидая от себя такой удали, он и не предполагал, что все может получиться настолько здорово.

– Ладно, рассказывай, как ты живешь? – Кирилл двинул Сашу локтем в бок.

– Да чего рассказывать, учусь…

– Показывай тогда свою берлогу. Ты ведь знаешь, брат, о всех великих людях можно многое сказать по их комнатам.

Незаслуженное причисление Саши к «великим» польстило его самолюбию, но уже мало удивило. Он провел Кирилла по коридору до двери с желтой табличкой «Не влезай – убьет!»

– Радикально, уважаю, – прокомментировал гость и первым прошел в комнату.

Кирилл окинул взглядом место обитания Саши:

– Вот это я понимаю, логово!

Ожидая всего, что угодно, но только не восхищения, Саша обвел глазами хорошо знакомые стены, полутворческий беспорядок, наскоро заправленную кровать.

– О, «Ганзы войны», – Кирилл положил обе ладони на стол и уставился в монитор. – Какой уровень?

– Четвертый. А вы что, играете?

– Не, для меня это уже пройденный этап, – уклончиво ответил Кирилл, то ли имея в виду именно эту игру, то ли подразумевая компьютерные игры в целом.

– А вы что, компьютерное программирование преподаете?

– Да нет, брат, тут все прозаичнее. Лингвистика, филология, – Кирилл стал перечислять кислым голосом, – языки, переводы фильмов, международные конференции. Игры, кстати, локализовываем. Перевод книг… Делегации, поездки… Все такое. Но, в основном, обучение малолетних негодяев премудростям иностранного языка. Интересуешься?

– Ну так… – Саша смотрел на Кирилла уже чуть более заинтересовано, чем раньше.

– Понятно, – казалось, Кириллу и не особенно было интересно продолжение. – На каких языках говоришь?

– Английский учу, латынь…

– Молодец, хороший язык. Пишешь чего-нибудь?

– На английском?

– Ну, на любом. На каком ты пишешь?

– Ни на каком не пишу… А чего пишу-то? Рассказы что ли?

– Рассказы… – передразнил Кирилл. – А хотя бы и рассказы. Вот мы с твоим папкой в рок-группе в школе играли. Так он такие рулады на барабане выдавал, классика рока, считай. Такие тексты, как мы писали, только у Дип Пёпла. Ну и у Цоя еще, может быть. Все девчонки пищали.

– Папка? – спросил Саша, – Мой?

– Ну, твой, а чей же.

Кирилл покосился на парня. Потом, с индифферентным видом, как само собой разумеющееся, продолжил:

– Да, дела прошлые. Стихи какие-то… Ёжкин кот! – он вдруг вздернул голову и повел носом. – А у нас же рыба сейчас сгорит!

Кирилл вылетел из комнаты и маленьким целеустремленным ураганчиком понесся в сторону кухни, откуда и вправду раздавался приятный запах жареной рыбы.

Когда Саша вошел, Кирилл уже переворачивал шкворчащие куски семги, ловко уклоняясь от стреляющего во все стороны масла. Аромат стоял такой, что еще чуть-чуть, и его уже можно было бы различать в воздухе невооруженным глазом.

– Врешь, у нас не забалуешь, – разговаривал с рыбой Кирилл. – Давай, старикан, обмакивай следующий кусок рыбы в яйца, и валяй его в муке, уже скоро эти пожарятся.

Саша уже привык к тому, что Кирилл называл его стариканом, и ему это определенно нравилось. Он бросил кусок рыбы в тарелку со взбитыми яйцами, перевернул, чтобы она оказалась равномерно покрыта желтой тягучей жидкостью, и потом бухнул ее в муку. Влажная рыбина как магнит притянула к себе белую пудру.

Кирилл к тому времени уже успел упорядочить золотистые куски на сковородке, накрыл её крышкой и повернулся к орудующему за столом Саше.

– Ну, как обстановка?

– Отлично! – Саша повернулся, отчего его длинная челка упала на лицо, и он инстинктивно поправил ее рукой, запачканной в яйцах, рыбе и муке.

– Ой, ёёё, – протянул он, осознав, что только что произошло с его волосами.

– Ха! – обрадовался такому повороту дел Кирилл. – Ну ты, старик, даёшь, это ведь лучше всякого геля. Знаешь, что яйца – самый крепкий клей? Натуральный. На яйцах краски для икон делали. Поэтому они так долго сохранялись.

Саша пытался тыльной стороной ладони очистить волосы от попавшего на них самого крепкого в мире клея. Предмет его гордости, лелеянный столько месяцев, оказался под небывалым ударом, но это огорчало его только отчасти, так как он уже почти полностью разделял веселый взгляд Кирилла на все эти события.