Отцы

Олег притормозил, шаря глазами между деревянных рядов вешалок, ощетинившихся стройными, как под линейку, пунктирами крючков, на которых разношерстной волной были нанизаны плащи, куртки, ветровки и прочая весенняя одежда современных молодых людей. Наконец боковым зрением Олег зафиксировал неприметно-сероватый силуэт, который, как ему показалось, слегка качнулся в сторону. Наведя фокус, он разглядел невысокую старушонку с плотным клубком седых волос, аккуратно собранным на макушке. Она была одета в тонкую серую кофточку, которая удачно маскировала её на фоне почти такого же серого пальто, висящего прямо за ней на вешалке.

– Молодой человек, вы куда в верхней одежде? – мягко улыбнувшись, спросила старушка слегка ироничным тоном.

– Вообще-то к другу, а куртку я с собой в руках потаскаю, – быстро сориентировался Олег, слегка ошарашенный ещё одним уровнем контроля.

– Вы вот что, гражданин хороший, сдайте свою одежду, а то у нас ректор нынче строгий! Заметит – такую отповедь прочтёт. И меня, бабку старую, в заштат отправит за недогляд.

– Да берите пожалуйста, – капитулировал Олег, снимая кожанку и распихивая все ценные вещи по карманам джинс.

Старушка со звоном положила на столешницу видавший виды чуть погнутый алюминиевый номерок. Олег в свою очередь шмякнул рядом куртку.

– Вот, теперь хорошо, сразу видно, воспитанный гражданин, а то у нас бывает, всякие тут ходят.

Олег обезоруживающе улыбнулся:

– А вас как зовут?

– Александра Никаноровна, но тут все тётей Шурой кличут.

– Меня Олег, приятно познакомиться!

Тетя Шура слегка кивнула и прищурилась, как будто ожидая, куда же клонит этот незнакомец, и чего ему надо. На вид вроде неплохой парень, но не из преподавателей, верно, из руководителей – глаза с жестинкой. Видать, в гневе страшен, но отходчив.

– Я у вас хотел спросить, – перебил он мысли тети Шуры, – у меня тут школьный товарищ работает, Кирилл Евгеньевич Лавров. Не слыхали про такого?

– Ну как же, лично знакома, очень уважительный вежливый человек, заслуженный преподаватель.

– Да вот, думаю, сюрприз ему сделаю – проведаю сегодня, да он, небось, в делах весь.

– Что есть, то есть…У них там декан новый – кровопивец, все как угорелые бегают, репрессий боятся.

– А вы не боитесь?

– Ну мне чего бояться, я при Сталине не боялась. За мной греха нету, уволят – в Политех пойду. Там народ попунктуальней – инженеры. А здесь что, гуманитарии – говорят, говорят, время уж восемь вечера, домой пора, а одёжа их висит, а ты сиди и жди до ночи – все наговориться никак не могут.

– Александра Никаноровна, я смотрю, вы в делах местных человек осведомленный. Я вот Кирюху… простите Кирилла Евгеньевича, спрашиваю, девушка-то у тебя есть? – а он все отшучивается, клещами из него не вытянешь.

– Да я здесь, сынок, уже тридцать лет работаю, Кирилл Евгеньевич еще студентом был. Он как со своей первой разошёлся, больше не с кем ни-ни, я-то знаю, у нас тут как в большой деревне – все на виду.

– Вот и я ему тоже самое, тебе, говорю, вторую половину найти надо, а то так бобылем и пропадешь.

– Ой, не говорите, вы ему подскажите, что сейчас женщинам все больше видные нравятся. Встречают-то по одёжке, чтоб костюмчик итальянский, пальтишко там модное, а наш Кирилл Евгеньевич при всём к нему глубоком уважении одевается не стильно. Полуперденчик свой уже лет десять не менял, портфель такой потрёпанный, что, того и гляди, на ходу развалится, а костюм, рубашка – старомодные, для моей молодости может и сошло бы, да за пятьдесят годков многое изменилось. Он видать, всё на дочку и родителей тратит, себе ничего не оставляет. Золотой человек, чего там говорить.

– Понял, Александра Никаноровна, над внешним имиджем Лаврова обязательно поработаем. Ну, ладно, не смею вас больше задерживать, – Олег взял номерок и зашагал по длинным пустым коридорам, погруженным в тишину учебной пары.

Дома Олег не позавтракал – есть совершенно не хотелось после вчерашнего плотного ужина. Но когда он проходил мимо столовой, благоухающей на весь коридор свежеиспёченными булочками, у него приятно засосало под ложечкой в предвкушении утреннего перекуса. Олег зашел в двери под красной вывеской «Кафетерий» и почувствовал, как в носу защекотало от давно забытого запаха учебного общепита, который, по всей видимости, не выбить ни новым названием, ни яркой дешевой пластиковой мебелью. Этот запах вмещал в себя легкое дуновение хлорки недавно вымытых полов, аромат еще горячих, выложенных на подносе в сердечки витых плюшек, посыпанных сахарным песком, и незабываемый букет растворимого кофе. К старым запахам примешивались веяния нового времени: подгоревшая в микроволновке пицца, приторная сладость колы и манящее амбре сосисок, вращающихся на горячих серебряных цилиндрах удивительной машины с надписью «Хот Дог». Несмотря на то, что шла пара, почти все столики были заняты весело щебечущими студентами, – или в некоторых случаях сурово сидящими над книжками одинокими чтецами.