Отцы

– А, по-моему, адекватная мужская реакция на слова господина декана, – сняв очки и разминая переносицу, негромко, но веско, сказал Михаил Юрьевич. – Я, как заслуженный преподаватель этого университета, имею много профессиональных претензий к нашему новоявленному руководителю.

– Да, действительно, Лавров последнее время прямо д'Артаньян, – проговорила себе под нос Валентина Петровна.

– Новоявленный или не новоявленный, я считаю, в данной ситуации мы должны единым фронтом поддержать нашего дорогого декана, – холодно ответила Маргарита Генриховна всеми уважаемому профессору, мнение которого она не могла проигнорировать.

– Со стороны Кирилла Евгеньевича это было вообще, хамство, – по-бабски нараспев проговорил молодой преподаватель Вадим Станиславович. – Я полностью поддерживаю Маргариту Генриховну.

– Вот стервец, только диплом получил, а уже чует, чем пахнет, популизатор хренов, – выдала еще один тихий комментарий Валентина Петровна.

Михаил Юрьевич поднялся и резко ударил кулаком по столу.

– Дорогие мои, может быть, для некоторых это ещё остаётся неведомым, но положение дел в нашем университете становится плачевным. Из учебного заведения, входившего в десятку лучших в России, мы превращаемся в какую-то барахолку. А ваш "дорогой" декан поставил поборы со студентов на поток. И это при том, что он систематически позволяет себе вольности с молодыми преподавательницами, что мы с вами только что и наблюдали. Так что вам, сударыни, следовало бы проявить женскую солидарность, а не пытаться занять еще не освободившееся место заведующего кафедрой немецкого языка.

– Ну, пора поддержать Михала Юрьевича тяжелой артиллерией, – вполголоса проговорила Валентина Петровна и уже громко, вставая: – На правах самого древнего преподавателя этого факультета я готова реально проявить женскую солидарность и считаю поступок Кирилла Евгеньевича абсолютно оправданным. А вы, Маргарита Генриховна, если соберетесь написать открытое письмо ректору, знайте, что я, в свою очередь, буду писать в министерство образования о поведении нового декана. Так что коллеги, нам всем придется рано или поздно сделать выбор: прогнуться под этого «ирода» или остаться людьми! И вообще, пора расходиться, поздно уже.

***

Так как шел уже восьмой час вечера, свет в рекреациях и коридорах университета выключили; осталось только дежурное освещение в центральном холле. Горящие через одну лампы причудливо искажали действительность, отражённую в десяти зеркальных колоннах, поддерживающих свод фойе. Альфия Рустамовна пыталась застегнуть непослушными пальцами брошь на своей шали. Внезапно зеркало перед её глазами отразило мужскую фигуру, идущую из глубины темного коридора. Одно за другим зеркала-колонны впускали в себя приближающееся отражение незнакомца. Вдруг неподатливая брошь больно уколола ее в безымянный палец. Альфия вспыхнула, узнав Кирилла.

– Кирилл Евгеньевич… – начала она, поворачиваясь к нему, и запнулась.

Кирилл остановился и посмотрел на нее.

– Спасибо вам, – карие миндалевидные глаза молодой татарки излучали тепло. – То, что вы сделали для меня…

– Альфия Рустамовна, – сухо проговорил против своей воли Кирилл, – так на моем месте поступил бы любой мужчина. За этим не стоит ничего личного.

Альфия опустила взгляд и нервно начала теребить брошь:

– Но у вас же из-за меня будут серьезные проблемы.

– Со своими проблемами, Альфия Рустамовна, я разберусь сам. Всего хорошего.

Удаляющиеся шаги Кирилла заставили Альфию поднять глаза и увидеть, как его силуэт исчезает из одного за другим зеркал фойе.

***

А в это время из приоткрытой двери кафедры в тёмное нутро коридора проникала причудливая смесь голосов и звуков. Порой из общего шума то выбивался густой мужской бас, то солировал высокотональный женский визг, а иногда даже проскакивали первобытные гортанные возгласы. Наконец, дверь широко открылась, и из нее вышли Валентина Петровна и Михаил Юрьевич. Застрявшие в складках их одежды пятна света мгновенно растворились в полумраке. Сплоченный коллектив кафедры иностранных языков собирался домой. Никто не хотел молчать – одеваясь, преподаватели выкладывали новые подробности происшествия, у некоторых было совершенно ясное видение проблемы, но к сожалению оно диаметрально расходилось с мнением остальных.

Маргарита Генриховна, сменив свои туфли на демисезонные сапоги с высоким каблуком, теперь казалась выше всех остальных.

– Коллеги, я всё же настаиваю на необходимости написать открытое письмо. Пока мы все здесь, я готова сама составить текст, а вы подпишитесь. Завтра мы соберем подписи у остальных преподавателей нашего факультета.

К нескрываемому сожалению Маргариты Генриховны, активно настроенные до этого коллеги как-то замялись. Кому-то вдруг потребовалось срочно бежать домой. Кто-то призвал не принимать скоропалительных решений и отложить всё хотя бы до завтра. Другие вообще сомневались в целесообразности написания письма.

– Хорошо коллеги, я всё поняла и сделала для себя необходимые выводы.