Отцы-командиры Часть 2

Правильно расстреляли комдива Короткова… Но этого мало. Вот Александр Захарович сетует, что расстрелы-де мы организовывать умели, а организовать бой — нет, почему, дескать, и потеряли 26,5 миллиона. Не согласен. Потеряли потому, что мало расстреливали этих коротковых. Если бы расстреливали с начала войны всех их, то остальные мигом бы научились и бой организовывать и взаимодействие родов войск. Сократили бы время на пьянку и траханье стряпух и телефонисток и научились бы.

Глава 13. О любви и сексе на фронте Естественное в неестественном

А. 3. ЛЕБЕДИНЦЕВ. Цель человека — жить; чтобы жить вечно, нужно любить. Цель войны неестественная для жизни — убить. Неестественна бывает и любовь на войне.

«Четыре года мать без сына, бери шинель, пошли домой», — хорошо сказано, но, во-первых, это дезертирство с вытекающими последствиями (минимум штрафная рота). Во-вторых, а как быть, когда четыре года муж без жены, а жена без мужа? Или эта фраза не рифмуется с точки зрения поэзии, поэтому и не занимает умы человечества? Кто объяснит, чем заменяла Родина «это» своим воинам, жизнь которых повседневно висела на волоске между смертью или увечьем? Были защитники в возрасте, познавшие любовь и секс в семейной жизни и свободной довоенной любви, а как быть с теми, кто был призван на защиту Родины со школьной парты, так и не поцеловав свою классную зазнобу, не испытав близости и не познав этой стороны жизни?

Правда, кроме смерти (мгновенной или долгой и мучительной), были еще и ранения. «Если раны — небольшой», — снова слова из популярной тогда песни. Вот и получалось, что ранение — это если и не благо на войне, то просто везение и довольно существенное. В госпитале можно было «покрутить» в тылу с женским полом, вымыться за год-два в бане, избавиться на время от вшей, отоспаться без разрывов снарядов и бомб и т. д. Повторю, мой однополчанин полковник Олег Мягков, вспоминая годы войны, выразился так: «Я остался жив только потому, что на протяжении ее был 8 раз ранен и пролежал в госпиталях и медсанбатах почти полтора года, а сколько за это время погибло в атаках, при артминналетах и бомбежках?» Начинал он войну в 41 — м взводным командиром, а закончил майором, заместителем командира полка. Кому как повезет. С «раной небольшой» иногда убывали в госпиталь даже с песней.

У пленного или убитого немца с первого дня войны можно было найти в кармане или ранце пачку презервативов. А у нас только в конце войны иногда начали выдавать презервативы, когда служивые уже сумели «подхватить» себе «венеру». До «дембеля» многие полевые госпитали в оккупированных нами странах были перепрофилированы и заполнены «венбольными», чтобы не завезти это добро в свое Отечество.

Прошу простить за невольные сальности и жаргон тех лет, но я хотел бы к этому вопросу кое-что добавить из своего пехотного опыта.

Это только в мирные годы неудачники, обманутые и разуверившиеся в своей горькой доле, добровольно сводят счеты с жизнью. В бою каждый борется за жизнь до последней минуты. Пожилые еще и потому, что дома «куча» детей, а молодые, чтобы познать прелести бытия и продолжения рода под мирным небом. Поскольку дожить до победы было проблемой, то и на войне при малейшей возможности влюблялись, целовались, сближались, «трахались», бывало, и рожали в палатке медсанроты.

17 августа 1943 года в конце битвы на Курской дуге наша 38-я дивизия вводилась в сражение под Сумами. В полку развернулся перевязочный пункт в палатке. Я пробегал мимо и услышал из нее вопль младенца. Вышла с окровавленными руками полковой врач, капитан медслужбы Людмила Ивановна Безродная и с улыбкой сообщила, что приняла роды у писаря заместителя командира полка по политической части майора Гордатия. Скрывая долго свою беременность, она так затягивала ремнем талию, что родила семимесячного. А тут уже на перевязочный пункт начали поступать и раненые с поля боя. На следующий день праведник-идеолог полка, следивший за моралью других, отправил разрешившуюся сожительницу на повозке до ближайшей железнодорожной станции, чтобы ординарец увез ее в эвакуацию до места проживания ее мамаши. Долго потом вспоминался этот случай. А ведь у «комиссара» была своя довоенная семья.