Отцы-командиры. Часть 2

К примеру, мне совершенно непонятно, как командир полка Кузминов командовал полком в этих боях? С его КНП прекрасно были видны наши войска, но не виден был противник. Что же он со своего КНП наблюдал изачем вообще в нем сидел? Ведь впереди у него был всего один батальон, которым прекрасно командовал Ламко. Затем, в момент, когда единственный батальон полка сменил позиции, то почему Кузминов не сменил КНП? Как он мог командовать, когда, как следует из воспоминаний Лебединцева, он даже не знал, где этот батальон находится? Вы можете сказать, что Кузминов сам отстреливался от немцев, а затем вызвал огонь артиллерии на себя. Боюсь, что в данном случае Александр Захарович Кузминова покрывает, поскольку в дальнейшем он одной строчкой скажет, что произошло. Кузминов вызвал огонь не на себя, а на связистов младшего лейтенанта Оленича. Поскольку, как только Лебединцев ушел вызывать огонь на командира полка, Кузминов бросил полк и сбежал с поля боя в тыл соседней дивизии и там два дня прятался. Когда об этом узнал командир дивизии, то (по слухам) избил Кузминова и распорядился готовить дело для суда и штрафного батальона. Но вышел указ о присвоении Кузминову звания Героя Советского Союза за то, что его полк первым форсировал Днепр. Этого у кадрового офицерства отнять нельзя — награды оно умеет получать. А главный герой Днепровской битвы старший лейтенант Ламко получил за нее только орден, а обеспечивший форсирование Днепра сапер лейтенант Чирва вообще ничего не получил. Замечу, что Ламко не кадровый офицер, а сержант, с началом войны выслуживший себе офицерское звание.

Паника под Босовкой

Поскольку выше я привел пример массового героизма, то для равновесия нужен и пример массовой трусости. Для него я выбрал эпизод разгрома немцами 38-й стрелковой дивизии, причем это событие происходило не в 1941, а в 1944-м году. На мой взгляд, немцы даже не разгромили дивизию, а просто разогнали ее.

В дальнейшем Александр Захарович еще расскажет вам предысторию этих боев в других эпизодах, а я постараюсь парой слов ввести вас в курс событий. 38-я сд вела наступление, как водится, силами единственного батальона в каждом полку. В это время наши войска окружили крупную группировку немцев под Корсунь-Шевченковским. Окруженные немцы пошли на прорыв, и с внешнего фронта немецкие дивизии ударили навстречу прорывающимся, причем этот удар пришелся и по 38-й сд. О том, что немцы что-то затевают, наши знали заранее, поскольку уже накануне днем со стороны немцев слышался гул танковых моторов. Но в дивизии кадровое офицерство не приняло никаких мер для подготовки и организации боя. Более того, командир 48-го стрелкового полка уже известный вам Бунтин и уже известный вам майор Ершов весь день и всю ночь накануне были беспробудно пьяны, так что ПНШ-1 Лебединцев сам ездил в штаб за приказом на наступление, сам ночью принял прибывшую для усиления штрафную роту и поставил ей задачу. Продрало пьяные глаза кадровое офицерство только тогда, когда немцы уже ударили.

А. 3. ЛЕБЕДИНЦЕВ. Январский день короток, события разворачивались стремительно, хотя немцы атаковали на самой малой скорости, делая остановки для стрельбы. Их пехота пробиралась по глубокому снегу, ведя огонь из-за брони танков. Первыми свой КНП на скирде покинул комдив со свитой, а за ними наш командир полка с начальником артиллерии, так как немцы подожгли солому зажигательными пулями. Я наблюдал бегство начальства в бинокль. Огнем прямой наводки дивизионной и полковой артиллерии подбили пять или шесть танков противника, но остальные упорно продвигались к селу Босовка и обходили ее с окраин. Первыми начали выскакивать из села, расположенного в широком овраге, обозники на санях. Немецкие танки расстреливали их из пулеметов, а снарядами били по нашим умолкшим орудиям без боеприпасов. Отвозить орудия было не на чем — тягачи без бензина отстали. Артиллеристы подрывали гаубицы.

Занимаемый нашим штабом дом был крайним. Впереди глубокий овраг, танки не могли его преодолеть. Может, поэтому Бунтин успел оторваться и появился в штабе разъяренным, выкрикивая только два слова: «Стоять насмерть!» Я успел вызвать до этого штабные санки и отправить писаря с боевыми документами и знаменосца с Боевым Знаменем в Шубены Ставы. В углу штаба стоял ручной пулемете диском. Я взял его, а Забуга коробки с запасными дисками, и мы выбежали к сараю, где стояла телега. С нее я расстрелял весь диск по наступающей пехоте. Видел