Отцы наши

Через два года Брауны продали дом и перебрались на остров Гаррис, где Грег стал вполне преуспевающим врачом общей практики. Покинув микроскопическую Литту и обосновавшись на большом острове, они почувствовали облегчение. Даже друг другу они никогда не признавались в том, что уехали из-за Бэрдов: Грег знал, что не сможет забыть маленькую Бет, если они останутся на острове, и Эйлин тоже это знала. (Грег так ничего и не смог забыть, даже когда их дети выросли, окончили школу и Брауны уехали с Гебридских островов искать счастья в Эдинбурге.)

Многие детали происшедшего так и остались загадкой, но основные факты были установлены уже в самом начале расследования. Эти факты были таковы: в девятом часу вечера в четверг 8 марта 1994 года Джон Бэрд, которого все, кто его знал, называли тихим человеком, нежно любящим свою семью, взял двустволку и застрелил из нее свою жену, двух детей, а потом застрелился сам.

Когда Томми наконец заговорил, он не смог дать внятного описания того, что произошло, но однозначно назвал убийцей своего отца. Вызвали Малькольма, брата Джона, жившего с женой на том же острове в трех милях к западу, чтобы он опознал тела и позаботился о Томми.

На острове никогда раньше не случалось убийств. Здесь вообще не случалось никаких серьезных преступлений. В этом маленьком сообществе все всех знали и все любили Бэрдов. По общему мнению, Джон Бэрд был почтенным семьянином, всегда готовым помочь соседям, всегда вежливым и предупредительным. Сначала никто не поверил, что это его рук дело, и по острову поползли слухи о каком-то чужаке, пробравшемся сюда и устроившем бойню. Но эти слухи быстро пресекли. Даже без свидетельства Томми улики против Джона были неопровержимы, и полиция не хотела возникновения паники из-за какого-то выдуманного маньяка. Они прямо заявили общественности: больше в связи с этим делом никого не разыскивают. Но и сами островитяне уже сообразили: любой чужак, попади он на Литту, немедленно вызвал бы волну толков и пересудов и никак не мог остаться незамеченным.

Люди недоумевали, что же такое произошло с Джоном. Ведь не просто так он сорвался. Никто не понимал, в чем тут дело, хотя позже стало известно, что за несколько месяцев до того он потерял работу и залез в долги. Но работу теряют многие, и никто не убивает из-за этого жену и детей. Кое-кто предположил, что у Катрины был роман на стороне, но это трудно было себе представить. На острове ничего невозможно скрыть. Все-таки должна быть какая-то внешняя причина; у нормальных людей не может просто так до такой степени поехать крыша. Что-то его подстрекнуло.

Некоторые вещи невозможно выбросить из головы, сколько бы лет ни прошло. В конце концов жители острова пришли к заключению, что, наверное, никого нельзя узнать по-настоящему, даже если это твои соседи или твоя собственная семья.

Часть 1

1

Гвин Маккензи пришел домой из паба, тщательно вытер ноги о коврик, как всегда, когда был подшофе, и сказал своей жене:

— Томми Бэрд вернулся.

Не то чтобы она забыла это имя — такое не забывается. Но упоминание его было так неожиданно, что сначала Фиона растерялась. Затем она вспомнила, как он с серьезным лицом стоял в магазине рядом с матерью, в яркой ветровке — они с братом носили такие. Фионе было шестьдесят три, но на память она не жаловалась.

— Малой Томми Бэрд? — воскликнула она. — Вот это да.

— Не такой уж он и малой теперь, — возразил Гэвин, сняв мокрую куртку и скрывшись на секунду из виду, чтобы повесить ее. — Ему, должно быть, лет тридцать или больше, — донесся его голос из прихожей.

Фиона молча считала в уме. Ее Стюарту в этом году исполнилось тридцать девять. Женат второй раз, кажется более удачно, хотя и Джоанна им очень нравилась.

— Тридцать один, — произнесла она и на некоторое время замолчала. — Зачем он приехал?

Гэвин вошел в комнату и пожал плечами:

— Я знаю не больше твоего, — что звучало несколько абсурдно, потому что ведь это он сообщил ей новости. — Его встретил Росс на пароме из Обана сегодня утром.

Услышав это, Фиона несколько расслабилась.

— Ах, Росс! Что ж, теперь каждому его слову верить? Да он свою жену не узнает, даже если она будет рядом стоять.

— Он говорил с ним, — ответил Гэвин, прислонившись к дверному косяку. — Росс говорил с Томми. На пароме больше никого не было. Ты же знаешь Росса. Он увидел чужака, да еще в это время года. Подошел и представился. Спросил у Томми, приехал ли он на выходные.

— А Томми, он назвал себя? — спросила Фиона.

— Ну. Хотя Росс сказал, что он и сам понял, когда подошел поближе, еще до того, как Томми открыл рот.

Фиона сама бы не могла объяснить, почему ее в этот момент одновременно бросило и в жар и в холод.

— Росс болтун, — отрезала она. Потом ее осенила другая мысль: — Может быть, он врал. Чужак этот.