Отцы-основатели

На посвященном памяти Жаботинского собрании в Лондоне главный раввин Британии доктор Герц смог проникнуть в суть его личности, сказав: «Правда — это способность видеть вещи такими, как они есть. Но это только половина правды. Мы должны, кроме того, уметь видеть вещи такими, как они должны быть, как они легко могли бы быть, если б человеческая слабость, невежество или ненависть не затемняли душ человеческих… Жаботинский был одним из немногих смертных, кто обладал этим замечательным двойным видением».

Оставаясь убежденным сионистом, то есть, по сути, еврейским националистом, Жаботинский создал глубоко гуманистическую, непротиворечивую теорию цивилизованных межнациональных отношений, теорию практически (хотя, очевидно, с большим трудом) осуществимую и универсальную. Он показал, что национализм, лишенный шовинизма, не только может быть гуманистическим — он может быть основой гуманизма в международной жизни. Такое мировоззрение до сих пор остается очень спорным (для тех, кто не знаком с Жаботинским), особенно в свете нацистских эксцессов XX века.

В области сионистской теории и практики Жаботинский был принципиальным противником социалистических идей, но не потому, что ему не нравился сам социализм, а потому что социализм не соответствовал его гуманной цели.

Жаботинский не занимался экономическими проблемами, но он считал, что социализм и вообще любая теория, основанная на идее классовой борьбы, является антинародной и разрушительной, ибо разделяет народы по классовому признаку, натравливает одну часть народа на другую, что приводит к затяжной внутренней борьбе, принимающей в худшем случае характер гражданской войны. Результат — разрушение основ как национально-культурной, так и экономической жизни. Именно так было после революции 1917 года в России. Жаботинский не хотел, чтобы нечто подобное произошло в будущем еврейском государстве.

Для народа, решающего задачу возвращения на свою древнюю родину, национальная сплоченность является более важной, чем для других народов, и поэтому социализм для евреев, по мнению Жаботинского, это особенно убийственный социальный яд.

К сожалению, его понял и поддержал только сравнительно узкий круг сторонников. Хотя Жаботинский никогда не был одинок — его всегда окружала значительная группа верных сторонников и его слава была велика, — основное течение в сионистском движении относилось к нему резко враждебно.

Всемирная сионистская организация была в его время почти полностью социалистической. Созданный же Жаботинским Союз сионистов-ревизионистов, преобразованный позже в Новую сионистскую организацию (может быть, более точным было бы название «Организация сионистов-несоциалистов»), не смог объединить вокруг себя широкие круги.

Сыграла свою роль какая-то почти болезненная склонность евреев к левой идеологии. По этому поводу сам Жаботинский писал: «Политическая наивность еврея безгранична и невероятна».

То, что прошедшие через СССР и его распад и все последующие политические катаклизмы понимают или интуитивно ощущают сейчас, Жаботинский понимал еще в начале XX века. Можно утверждать, что он, как и каждый великий провидец, поднялся выше своего времени.

При всем глобализме своего политического видения Жаботинский всегда был нацелен на интересы собственного народа. И если неприятие социализма было одним из столпов его мировоззрения, то не менее важным было и его постоянное стремление к преодолению еврейской беспомощности перед насилием, погромами, притеснениями.

Он всегда оставался принципиальным пропагандистом создания сил еврейской самообороны. И не только пропагандистом, как мы уже упоминали, в царское время он создал самооборону в Одессе, во время Первой мировой войны способствовал созданию Еврейского легиона в составе британской армии (можно было бы написать целую книгу о том, как ему, имевшему в Англии статус всего лишь иностранного журналиста, удалось это сделать), затем он создал подпольные военные организации Хагана и Эцель в Палестине (из Хаганы позже выросла регулярная израильская армия), начал подготовку к созданию еврейских боевых частей в начале Второй мировой войны, но смерть прервала эту его деятельность.

Еврейские социалисты приложили много усилий, чтобы унизить Жаботинского в глазах еврейского народа и международных политических кругов. И главным его политическим противником был Давид Бен-Гурион.

И хотя Бен-Гурион много сделал как первый премьер-министр Израиля для еврейского государства, невозможно не осудить его многолетнюю пропагандистскую кампанию против Жаботинского. Недаром Шмуэль Кац, как уже говорилось, назвал Жаботинского «самым оклеветанным еврейским лидером».

О Жаботинском следует говорить не только как о сионистском деятеле, но и как о теоретике национального вопроса и межнациональных отношений. Это было очень важной частью его мировоззрения, над этим он много работал, об этом много писал.

Теория Жаботинского в области межнациональных отношений держалась на трех «китах», он считал: