Отцы-святогорцы и святогорские истории

В монастыре отцы заботились о нем, и он считал это великим благословением Божией Матери. Из благодарности он постоянно пел"Достойно есть", и глаза у него были полны слез радости. Пребывание отца Августина в обители было для всех большим благословением. Оно приносило огромную пользу и престарелым монахам, жившим в монастырской богадельне, потому что отца Августина посещали не только люди, но и святые, Ангелы и даже Матерь Божия. Когда старец видел Божию Матерь или святых, то очень огорчался, что остальные старцы продолжали лежать или сидеть. Он расталкивал их, говоря:"Божия Матерь!" — или, когда видел Ангела:"Ангел!"

Те, конечно, ничего не видели, но понимали, что что‑то происходит, немедленно поднимались и стояли с благоговением. Однако монах, ухаживавший за старцами, считал все это прелестью и ругал старца, говоря:"Оставь старцев в покое. Не хватало еще слушать тебя с твоей прелестью!"

Однако старец продолжал всех поднимать, будучи не в силах сдержать себя от благоговения.

Когда его навещали отцы, то не успевали они спросить, как у него дела, а он уже выпытывал:

— Как поживают мои мулы и ослики? Ему отвечали:

— Очень хорошо, — и старец радовался.

— Ты как поживаешь, отец Августин?

— Слава Богу, очень хорошо.

Так, благодаря своей большой доброте, постоянно пребывая в радости, славословя Бога и непрестанно молясь, он проводил или, лучше сказать, переживал райскую жизнь в уделе Божией Матери. Внутри него пребывал Христос. Его сердце было раем. Он сподобился и в земной жизни лицезреть Ангелов, святых и даже Божию Матерь, и в загробной — радоваться вечной радостью!

Когда отец Августин уже отходил, его лицо трижды просияло подобно молнии. Бог устроил так, что при этом рядом находился и ухаживавший за старцами монах, который был поражен увиденным и убедился в истинности тех посещений, о которых говорил старец.

Отец Августин упокоился в Господе 27 марта 1965 года в возрасте 83 лет. Да будут с нами его молитвы. Аминь.

Отец Георгий отшельник

Отец Георгий родился в городе Сикья в Сифонии в 1922 году. Его мирское имя было Иоанн. Имя Георгий он получил в ангельском образе, когда родился духовно на соседнем Афонском полуострове, в уделе Божией Матери.

Он жил на Святой Горе, подобно птице небесной, под открытым небом, как под куполом дома Божия, потому что у него не было своей хижины, как у других отцов. Благодаря добродетели нестяжания освободившись от суеты и поработив себя любви Божией, он странствовал по всему Афону как"добрый бродяга"Христов. Все его имущество составляла истертая одежда, которую он носил и зимой и летом. Ноги он обматывал какими‑то тряпками, служившими ему вместо носков, чтобы не текла кровь после стояния на молитве и лазанья по вершинам и ущельям, куда он уходил, желая уединения. В то время как его душа все больше соединялась с Богом, одежда все сильнее рвалась. В конце концов она стала похожа на крылья, ибо старец имел благодать Божию.

Когда отец Георгий сидел среди ежевичных кустов и ел ежевику, его можно было принять за большого орла. Летом он кое‑как перебивался на ежевике и смоквах, а зимой, когда почти ничего нельзя было найти, ему приходилось туго, потому что уже в ноябре отходят земляника и каштаны и остаются одни лишь желуди да кое–какая трава. Вареную пищу он вкушал только на престольные праздники в монастырях, расположенных в северо–восточной части Святой Горы, куда он время от времени наведывался. Обычно он приходил накануне праздника и помогал или на кухне, или в уборке обители. Все вокруг ему только давали приказания, считая его умственно недоразвитым. Но если кто‑нибудь узнавал его поближе, то себя начинал считать недоразвитым, а отца Георгия — богопросвещенным.

Он в любую минуту был готов исполнить волю всякого. То один звал его:"Георгий, иди сюда", то другой:"Георгий, иди сюда". Тот всегда отвечал:"Благословите!" — и бежал, куда его звали. Так продолжалось с утра до вечера. Никто не обращался к нему:"Отец Георгий", но:"Георгий". Несмотря на усталость, вечером он не шел в архондарик (гостиницу), чтобы отдохнуть, а располагался снаружи притвора, растягиваясь на мраморе, как мертвый, со скрещенными руками — таков был его устав и летом и зимой — и всегда в одной и той же одежде.

Все времена года для отца Георгия были одинаковыми, потому что он жил уже в раю, и любовь Божия то согревала его, то давала прохладу. Словно по тревоге, он быстро вскакивал с места, где лежал, и начинал молиться, неподвижно стоя на протяжении многих часов, словно статуя.

Когда я, живя еще в монастыре, впервые познакомился с ним, то, будучи новоначальным монахом и имея мирские критерии для оценки людей, принял его за сумасшедшего, как и все миряне и некоторые монахи. Однажды даже позволил себе сказать, что он сумасшедший. Когда это услышал отец Герман, старейший и добродетельнейший монах обители, то сделал мне строгое замечание:"Он святой, но юродствует Христа ради".

С той поры я начал относиться к нему с большим благоговением. Наблюдая за ним, я вскоре сам убедился, что он действительно святой.