Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить?

– Да нет, толкуете, ебаный вы мудак. Правило двадцати одного фута – это… Нет, вы правда не знаете? У вас такое лицо, будто вы и впрямь понятия не имеете, о чем я говорю, но считаете, будто я на самом деле могу знать что-то такое, чего не знаете вы.

– У меня не такое лицо. Я устал, а теперь еще и сержусь.

– Хватит. Вам вообще невдомек. Давайте я вам опишу, что такое правило двадцати одного фута на самом деле. Правило гласит, что подозреваемый, вооруженный ножом, может преодолеть расстояние в двадцать один фут за то время, какое потребуется легавому, чтобы вынуть оружие из кобуры, прицелиться и выстрелить. Вы понимаете?

– Да. Но не уверен, что это правильно.

– Таково руководство. Если вы столкнулись с человеком, вооруженным ножом, и от вас до него двадцать один фут, вам следует взять оружие наизготовку. Вот что утверждает правило. Лишь то, что вам нужно вынуть оружие из кобуры, если вооруженный человек настолько близок.

– По-моему, это не так.

– Это так. Это из справочника, идиот.

–

– Вам нечего сказать?

–

– Это такой пиздец. Я думаю, вы застрелили моего лучшего друга потому, что вы со своими корешами не умеете читать. Я думаю, вы стреляли моему лучшему другу в шею и голову потому, что считали, будто есть такое правило, которое вам это разрешает. Какое-то правило, которое вы поленились на самом деле разыскать и прочесть, или оказались для этого слишком глупы. Вы слышали, что правило якобы гласит, будто вам нужно стрелять в любого с ножом, если от него до вас двадцать один фут, и поэтому вы стреляете в крошечного парня, который держит кухонный нож и не представляет совершенно никакой угрозы ни для кого. Вам не кажется, что это пиздец? Я дам ответ вместо вас. Это пиздец. И вы, блядь, ебаный идиот. И знаете, что еще? Я не думаю, что он вообще даже двигался. Я знаю, теперь вы утверждаете, что он двигался к вам, но спорить готов, что он не шевелился. Я знаю, что вы заставили всех согласиться с вами в том, что он двигался, но мне кажется, он к вам просто повернулся. Одно вскрытие утверждало, что пуля вошла ему в шею под таким углом, который показывал, что голова его только повернулась к вам. Я думаю, он к вам повернулся, а вы психанули и застрелили его. И решили, будто все это приемлемо, потому что думали о правиле двадцати одного фута, которого вы даже, блядь, не поняли.

– Вы ошибаетесь во всех своих фактах.

– Я думаю, вы убили моего друга потому, что не умеете читать.

– Идите нахуй.

– Ладно, может, читать и умеете. Но подумайте, до чего глупо это выглядит со стороны: двенадцать легавых в экипировке спецназа не могут скрутить одного человека ростом пять футов семь дюймов, который держит кухонный нож. То есть, вам от такого не становится чуточку неловко?

– Нет. Эти люди не понимают действительных опасностей.

– Потому что в этой ситуации нет никаких действительных опасностей.

– Вы знаете, сколько потребуется проворному человеку на преодоление этих двадцати одного фута? Примерно полторы секунды. За это время, если б ваш друг решил вонзить нож мне в шею или лицо, он бы это сделал.

– Но у вас пистолет был наготове.

– Да, чтобы не дать ему меня убить.

– Я вам скажу, почему вы его застрелили. Потому что все вы собрались вокруг него и допустили, что логичное завершение этой ситуации такое: ваше оружие стреляет, и кто-то умрет. Иначе все просто кажется неправильным. Вы с этим согласны?

– Нет.

– Что всякая история заканчивается тем, что стреляют из оружия?

– Нет.

– Что вы должны добиться своего – и по своему расписанию?

– Нет.

– Вы все орали ему, приказывали бросить нож, делай, как мы велим, сейчас же, ну. А он не подчиняется. Орет еще. У вас вскипает адреналин. И вы хотите, чтобы все это уже закончилось. Должен ведь быть конец, и настать он должен быстро. Вам не терпится. Вы не можете отступить. Всем вашим пистолетам наизготовку не удалось заставить его сделать то, что вы от него хотите, и от этого все вы просто с ума сходите. Думаете: ты покоришься нашей воле.

– Нет.

– И сделаешь это сейчас же, потому что мы тут уже сколько – десять минут?

–

– А это довольно времени, верно? Это уже слишком долго. Сюжет отходит от того, что вы признаёте нормальным и правильным. Нормально и правильно, чтобы он подчинился – или умер по вашему расписанию.

– Нет.

– Вы соображаете, что мы за странная порода людей? Никто больше не рассчитывает так же, как мы, чтобы все стало, как им угодно. Знаете, какое безумие это навязывает всему миру – что мы рассчитываем на то, что все будет по-нашему, всякий раз, когда нам в голову приходит какая-то мысль? Что двенадцать вооруженных до зубов мужчин могут окружить одного человека с ножом для стейков, и исходом этого будет казнь на заднем дворе? Не показывает ли это вам, что нам нужно поработать над собой? Что как людям нам есть куда расти?

–

– Ну?