Отвага

Палач снова отвесил Лисандру подзатыльник.

– Доставай свою вонючую дудку!

Лисандр похлопал себя по карманам, но ничего не нашел. Колбасник мигом его обыскал и вытащил самодельную камышовую дудочку. Пришлось играть под свирепым взглядом палача. Лисандр сыграл дикую мелодию: пусть Сумерка не поймет, что ее зовут. Сумерка не узнала мотив, зато узнала дудочку и неуверенно спустилась пониже. Оказавшись над толпой, она раздумала садиться. Слишком много народа. Опасно! От людей пощады не жди. И Лисандр вел себя как-то странно. Явно предупреждал, отгонял ее.

– Чего ей еще надо? – разозлился палач. – Она тебя слушается или как? Погоди! Ты меня точно послушаешься!

Он влепил Лисандру такую затрещину, что тот упал на четвереньки. Мальчик мгновенно поднялся, стиснув зубы, с неподвижным лицом, с ненавидящим пугающим взглядом. Воцарилась мертвая тишина. Одна Лаванда горько плакала. Большинство придворных, напротив, ощутили кровожадное нетерпение. Уже воображали хруст хрупких птичьих косточек с радостным возбуждением.

У Лисандра не оставалось выбора. Поневоле он заставит Сумерку спуститься. И постарается ее спасти… Надежды маловато, но попробовать стоит. Однажды он видел, как пустельга промахнулась и вместо ужа вцепилась в лежащую рядом ветку. Потом держала эту ветку в когтях несколько часов подряд. Не могла выпустить. Опытный голубятник сказал, что таков охотничий инстинкт. У хищных птиц немало недостатков, голуби куда покладистей. Если бы Сумерка также вцепилась Лисандру в пальцы, он не смог бы свернуть ей шею, а от палача она отбилась бы острым клювом. Казнь бы отложили. Ну а потом будь что будет!

– Нужен кусок мяса, – сказал Лисандр. – Она догадалась, что ей приготовили западню. Только на мясо спустится.

Мозги палача мучительно заскрежетали.

– Ты забыл, что такое мясо, колбасник? – с издевкой спросил Лисандр. – Птице нужно м-я-с-о!

– Какое мясо?

– Вырезка.

– Не валяй дурака.

Жакар с высокой башни видел, что палач с Лисандром спорят, но не мог разобрать о чем. Казнь откладывалась, как позавчера прием. Ощущение дежавю крайне раздражало Жакара.

– В чем дело? – крикнул Жакар.

– Мяса требует, ваше величество!

– Так дай мясо, черт побери!

Колбасник поискал глазами в толпе своего помощника и заметил среди придворных сына мясника, который тянул изо всех сил руку вверх, показывая, что готов бежать за мясом хоть на край света. Вскоре Батист притащил отменный кусок на радость Сумерке. Ох и всыплет ему отец за баловство! Лисандр помахал приманкой. У Сумерки не осталось сомнений, она камнем упала вниз.

Лисандр постарался отчетливо представить себе траекторию ее полета. Нужно выпустить мясо из рук в строго определенную долю секунды, не раньше и не позже. Вот она совсем близко, воздушный поток коснулся его лица. Выпустила когти, сложила крылья. Сейчас вцепится в мясо. Он отбросил кусок и выставил вперед переплетенные пальцы. Сумерка закогтила их с такой свирепостью, что Лисандр повалился вместе с ней на землю.

Палач не понял, что произошло: мясо полетело в одну сторону, мальчишка с птицей – в другую.

– Вставай! Сверни ей шею! Живо! Мы и так заждались!

– Не могу! Она меня закогтила!

– Что значит – закогтила? Что значит – не могу?

Лисандр встал, задвигал локтями, но руки разнять не смог. Сумерка не отрывала взгляд от мяса: красное, аппетитное, близкое, а не схватишь! Палач попытался силой развести руки Лисандра в стороны. Напрасный труд. Лишь получил яростный клевок. Батист просто не мог молчать:

– Наденьте ей на голову колпачок! Он всегда закрывает ей глаза колпачком. Наденете и – хоп! – мигом свернете шею!

– Да, колпачок! Сверните шею, – эхом вторил Флориан.

Жакару предложение не понравилось. Он перегнулся с опасностью для жизни через балюстраду балкона и раздельно повторил свой приказ, чтобы все слышали:

– Мальчишка должен убить ее собственными руками!

Находчивый Батист предложил еще один выход:

– Может, мартышке пальцы отрубить?

Палач взглянул на короля, хотел посоветоваться. Тот отрицательно покачал головой. Ампутация отменяется. Стало быть, нужно разжать когти пустельги. Жакар указал сверху на человека, которого сумел разглядеть в толпе, хотя тот надеялся затеряться, остаться незамеченным. Указал на опытного голубятника.

– А ну, иди сюда! – распорядился палач. – Иди, иди! Отцепи ее сейчас же!

Голубятник оказался в середине круга, в сером камзоле, с приставшими к рукавам зернышками. Он недолюбливал Сумерку за то, что та хищница, но восставал против любого насилия над птицами.

– Это невозможно, – объявил он, даже не попытавшись.

– Ты же специалист! Сам король приказал тебе!

– А я говорю: невозможно. Таков охотничий инстинкт. Она ни за что не выпустит добычи из когтей.

Жакар в ярости не пожелал официально завершить церемонию. Просто спустился с башни, прошипев Инферналю:

– Заприте их в темнице. Казнь состоится вечером. Казним обоих. Смерть мальчишке и пустельге. Бенуа! Оповести всех! Вечером двойная программа.

Собравшиеся не сразу заметили, что король удалился. Вскоре Лисандра с Сумеркой заперли в тюремной камере, а всем остальным сообщили об изменении программы.