Отважная бродяжка

Кейт принесла две чашки и поставила их на стол, стараясь удержать бесстрастное выражение на лице. Наконец она посмотрела ему в глаза. Джек отвел взгляд, и в ее глазах тут же погасло все веселье. Разговор действительно предстоял нешуточный.

– Ваш брат… говорите, он снова смог владеть ногой?

– Да, полностью, – прошептала она, чувствуя, как ускоряется пульс.

– И только благодаря лечению, которое вы мне описали?

– Да, – подтвердила Кейт, изо всех сил скрывая растущее ликование.

– И вы, стало быть, считаете, что подобное лечение поможет и моей ноге?

– Я не знаток в медицине, но да, полагаю, поможет. – Она судорожно сглотнула. – Во всяком случае… сказать, совершенно ли восстановится ваша нога, я не могу, но верю, что вам станет гораздо лучше.

– Судя по вашему брату.

В голосе его звучал изрядный скептицизм, но Кейт заметила и искорку надежды. Пора сказать ему правду, которая, вполне возможно, будет стоить ей его уважения. Но если это убедит Джека испытать ее метод лечения, он, вероятно, полностью поправится. А значит, надо рискнуть – выбора не оставалось.

– Не только по нему – было много других примеров.

– Других?

– Да, я видела, как подобным образом лечили сотни наших солдат, и почти в каждом случае наблюдалось улучшение.

– И эти сотни раненых солдат, разумеется, находились в той самой деревне в… где, вы сказали, вас нашла моя бабушка – в Бедфордшире?

– Нет, конечно, нет, все это я видела в Испании и Португалии.

В его взгляде появилось недоверие.

– Вы были в Испании и Португалии?

Она кивнула.

– Во время войны?

– Да.

– Когда?

– Последние три года.

– Одна?

Кейт покраснела.

– С отцом. И братьями, когда было возможно.

– И чем там занимался ваш отец? Он же был слишком стар для службы в армии.

– Мой отец почувствовал, что на Пиренейском полуострове в нем нуждаются больше, чем в приходе в Бедфордшире.

– То есть он упаковал свою Библию и отправился на войну? – скептически произнес Джек.

– Да, именно так. Хотя, чтобы все это понять, нужно знать моего отца. Как только он что-то решал, переубедить его было невозможно.

– А вы-то что?

Кейт с некоторым удивлением воззрилась на него.

– Я, разумеется, отправилась с ним. Хотя он и был блестящим ученым, в ведении хозяйства оставался безнадежно беспомощным. Ему было совершенно неведомо, как обеспечить себя жильем или едой, или еще чем-то, столь же необходимым для жизни в раздираемой войной стране.

– А вы, получается, знали?

– Ну да, конечно, – изумленно взглянула она на него и покраснела, понимая, что просто хвастается. – Возможно, не с самого начала, но я очень быстро этому научилась. А как только немного освоила язык, стало гораздо проще.

– Невероятно. Вам было… сколько же лет вам было… семнадцать, восемнадцать?

– Сперва, да.

– И вы не возражали?

Она удивленно распахнула глаза.

– Нет, я вовсе не возражала. – Она поморщилась. – Вспомните хотя бы мои неженственные руки. Боюсь, это признак того, что я всегда была отчаянной сорвиголовой. Кочуя с места на место следом за армией, я пережила наилучшие моменты в своей жизни… Вижу, вы шокированы.

– Нет, вовсе нет. Но… разве вам не было трудно?

Джек был знаком с несколькими офицерскими женами, что последовали на войну за мужьями, но они не преминули окружить себя слугами. Вдобавок их защищали супруги. А у Кейт, судя по одежке, в которой она сюда прибыла, прислуги почти не имелось.

– О, естественно, временами так хотелось оказаться где-то в другом месте, а не спать в грязной, кишащей паразитами постели или часами скакать под проливным дождем или палящим зноем – я же обычный человек! Но, по крайней мере, мне никогда не бывало скучно. Всегда находились какие-нибудь дела, да и было с кем поговорить.

Она не могла объяснить ему, как чуть ли не радовалась подобным неудобствам, ведь они подчеркивали ее полезность для отца, заставляли его впервые в жизни ценить свою дочь.

– Но опасность. Ваш отец разве не подумал об этом?

– О, разумеется, подумал! – возмутилась она его намеку. – Да он больше недели продержал меня в палатке в Бадахосе [27].

У Джека перехватило дыхание.

– Вы были в Бадахосе!

Невероятно! Сначала там велась кровавая осада, а после разразилась чудовищная бойня! И отец защищал дочь от неистовой, обезумевшей от резни армии каким-то куском парусины!

– Да, и в Сьюдад-Родриго [28], и в местах других битв, теперь уже знаменитых. Но во время сражений я всегда находилась в тылу, – гневно проговорила она. – Несколько офицеров поговорили с отцом, и он стал настаивать, чтобы я держалась подальше от поля боя.

– И правильно делал! – пробурчал Джек, у которого волосы вставали дыбом при одном воспоминании о кровавейших случаях, свидетелем которых он стал на войне.

– Да, но какой от этого прок? Разве могла я ухаживать за ранеными, находясь все время далеко в тылу?

– Ухаживать за ранеными? – недоумевал он.