Отвергнутая королева

- Или она жила у отца, - пробормотал я, - так же, как и ее мать. Очень удобно появляться в свете только в Безымянную ночь, когда можно скрыть лицо под маской… Что с родителями Даризы? Что случилось с ней самой?

- Умерли. Погибли от нападения вампиров из Ненна за несколько лет до смерти самой Даризы.

- От чего умерла эльфийка?

- А непонятно, - развела Катарин руками в стороны. – Дариза приехала к родственникам сама, вместе с дочерью, просто появилась однажды на пороге и осталась. А через два месяца умерла. То ли напал кто-то, то ли с обрыва сорвалась, то ли… что-то еще, слухов много ходило. Но в семье графа об этом не говорят. Думаю, она покончила с собой, - пробормотала Рин. – И еще кое-что…

- Что?

- Семья графа говорила, что она попала к ним в дом, когда Шайниле был год, но я думаю теперь, что на самом деле Шайнила была старше.

- Намного? – нахмурился я.

- Лет на пять точно, – потерла лоб Катарин, делая глоток из фляги. – Полагаю, что у нее проявились тени, полагаю, что ее закрыли.

- Эльфы? – нахмурился я. – Они ее закрыли, тени погибли, и она…

Что она? Логическая цепочка рвалась на этом моменте.

- Почему тогда Шайнила убивает василисков? Почему не убила тех, кто ее закрыл? – озвучил я то, что не давало покоя.  

- Не знаю, - поморщилась Катарин так, как будто раскусила черный перец. - Вот тут и не хватает деталей и информации. Я не понимаю, что она делает в Шхассаде, не понимаю, почему охотится за мной. Надо выяснить, кто был ее отцом и как связаны убитые, возможно, это что-то даст.

Я кивнул. У меня было несколько мыслей на этот счет, но я пока предпочел оставить их при себе, потому что сейчас это были всего лишь догадки.

- Что с волком? – спросила Катарин.

- За караванщиком следит сейчас Дакар. Они пока не поняли, что птица – не совсем птица, но уже связались с… покупателем.

- С Шайнилой? – повернулась Катарин ко мне всем телом, не обращая внимания на то, что масло из последнего кусочка лепешки стекает по ее рукам. Медленно, переливаясь на солнце, притягивая мой взгляд.

Твою ж…

- Пока не ясно, - прохрипел. - А еще в топях случился странный прорыв, - слова вырывались из глотки с трудом, растягивались и таяли, как и связные мысли. Я отобрал у Рин остатки завтрака и поднес к губам, не задумываясь над тем, что делаю и зачем.

Между нами накалилось и заискрилось мгновенно, фиалковые глаза стали почти чернильными, Катарин судорожно облизала губы.

Вдох и удар сердца отозвались в голове гудением, я забыл про то, о чем мы говорили только что, перестал обращать внимание на жару и сухой ветер из пустыни, на шелест деревьев за спиной. Вдох и Рин послушно открыла рот, забирая последний кусочек лепешки, прикусила кончики моих пальцев. Капля все того же масла скатилась по ее подбородку.

Невыносимо…

Температура скакнула от нуля до миллиона в одно мгновение, в мозгах зашумело, вскипела кровь, сдавило и сжалось, рванулось все ей навстречу.

Рин улыбнулась. Улыбнулась так… дразняще, понимающе, лукаво. Сделала глоток из фляги, прожевав, облизала губы.

- Так, значит? – прохрипел драно. – Хорошо.

Я поднял тонкую руку, поднес к своему рту и провел языком вдоль указательного пальца, слизывая остатки сока, масла. От подушечки вниз, к фаланге и ниже. Медленно, очень медленно, скользнул языком между указательным и средним пальцем.

- Вкусно, Рин, - почти проурчал, заглядывая в глаза. – Очень.

Переместился к ладони, запястью, вернулся к ее пальцам, втягивая в рот большой. Катарин вздрогнула всем телом, дыхание сбилось, а полные губы приоткрылись будто в удивлении.

Разве я мог отказаться от такого приглашения? Мог устоять?

Я подался вперед, опрокидывая Катарин на спину, коснулся губ. Вдох и ворвался в сладкую глубину ее рта.

Хотелось рычать, кусать ее. Пить бесконечно. Ощущать под собой, ощущать, как сходит с ума ее сердце под моей ладонью.

Поцелуй длился и длился, Рин не уступала мне ни на мгновение. Отвечала яростно и жарко, царапала собственными клыками мои губы, втягивала мой язык себе в рот, опять путала пальцы в волосах. Выгибалась и ерзала в нетерпении, прижимаясь крепче и крепче. Мои руки скользили по ее телу: по талии, животу, охренительной заднице и бедрам, пока я языком показывал, что именно и как хочу с ней сделать.

Я прервался на миг и спустился к ее шее, развязывая пояс верхнего халата. Готов был трахнуть ее прямо здесь. Но…

Но какой-то странный звук ворвался вдруг в сознание сквозь блаженство поцелуя, просочился водой сквозь ее вкус и запах, растекающийся на языке. Что-то зудящее, резкое, слишком громкое и раздражающее.

Кто-то гневно что-то кричал. Настойчиво, угрожающе. Я поднял голову, зарычал, скалясь и готовясь разорвать того, кто посмел мне мешать.

- Эй вы! – снова донесся голос со стороны сада.

И Катарин тоже пришла в себя, зажмурилась крепко на миг и уперлась ладошками мне в грудь. Я неохотно разжал руки, сел, помогая подняться и ей. А она вдруг поднялась на ноги, напряглась, нахмурилась, и что-то мелькнуло во все еще затуманенных страстью глазах, какая-то насмешка…

- Бежим, - шепнула она и коротко хохотнула.