Отвергнутая невеста генерала драконов (СИ)

Я не сразу заметила, как карета начала наполняться тьмой. Это уже откровенно пугало. Умом я понимала, что должна, наконец, узнать все, чтобы избавиться от ненависти к драконам. Чтобы душа успокоилась. Но сердце мое обливалось кровью. Я будто все это время жила в некой красивой иллюзии, воспоминанием о семье, которой в действительности не было. Но картинка упала, а реальность оказалась с тухлым душком.

Пространство вокруг меня подернулось, и я очутилась сидящей напротив брата в его карете. Опустив взгляд, уставилась на свою малышку. Филлия капризничала и снова требовала свою сладкую сдобу.

— То, что ты задумал, Максен, опасно, — негромко произнесла Линнель. — Ты же буквально идешь против отца.

— Старик не понимает, в какую ловушку нас загоняет, — брат смотрел в окно не отрываясь. — Мы и моргнуть не успеем, как эти ящерицы засунут свои морды в наши копи, захватят шахты. Он все отдаст добровольно только, чтобы угодить.

— Но связываться с красноглазыми... — ее голос упал до шепота.

Женщина с опаской взглянула на дочь опасаясь, что та слушает взрослых. Но мелкая егоза была занята корзинкой.

— Долон не красноглазый, Линнель, он бешеный, — строго проговорил брат. — Его отец — альфа крупного племени севера. И за ним будущее. Он создает каганат южнее, вычищая те земли от всякого сброда...

— От ведьминских родов, любимый, — Линнель решилась его перебить. — От людей, которые жили там веками.

— Мне все равно, кто и где жил, — рявкнул на нее супруг. — Я вижу, что сила на его стороне. И если я встану у власти во фьефе хотя бы временно, то мы можем заключить крепкий союз.

— И ты отдашь ему Рьяну? — ее голос дрожал, а взгляд невольно опускался на дочь.

Она догадывалась, что в свое время так же поступят и с Филлией. Я по ее глазам это видела. Ужас и понимание.

— Да, — сухо ответил брат.

— Но, Максен, — она прижала ладони к груди. — Ты ведь сдаешь девочку даже не в жены. Я слышала, что у него есть истинная и участь у нее незавидная. Он безумен, любимый, как и все они. Нельзя доверять бешеным!

— Можно! Сегодня его люди нанесут рану отцу, напугают мать и заберут Рьяну. А завтра я во всем обвиню драконов... Императору придется притихнуть...

— Максен! — выдохнула она, но он не слышал никого.

— Наш сын должен унаследовать свободный фьеф, Линнель. Я не хочу превратиться в вассала ящерицы. Не хочу! Слышишь!

Женщина сглотнула и обреченно опустила взгляд. Ее глаза не светились счастьем. В них застыл страх. В руках она сжимала бурдюк с зельем Моргана. Ее душу сжирал стыд. А за что? За существование дочери.Большего мне ничего видеть и не нужно было.

— Ты сгубил нас всех своим эгоизмом! — Я медленно кивнула сама себе и уставилась на брата. — Ни о сыне ты думал — только о себе. Меня ребенком в дом красноглазого безумца, как дань. Чтобы умаслить ханыма. Ты не лучше отца. Хуже! И тенью следовал за мной, только чтобы простила? Опять эгоизм. Ты жалок, брат!

Образ Максена подернулся, и вдруг исчезла карета. Пропала Линнель и Филлия с корзинкой. Осталась лишь дорога и тела поверженных врагов.

— Прощения никогда не будет, сестра, — заговорил призрачный дух. — Истинная покинула меня, держа на руках нашего нерождённого сына. Она не обернулась ни разу. Я звал ее, метался в этом мраке, но находил лишь тебя. Раз за разом. Я наблюдал, как ты росла, и медленно приходило осознание, — он остановился напротив. Высокий, сильный, красивый. Вечно молодой и неприкаянный. — Я осознал, что имел все. Любимая женщина, дочь, которую она подарила мне. Пусть не моей крови, но она называла меня папой и тянула руки обнимая. Моя девочка. Я много раз пытался коснуться ее души, хотя бы во сне попросить прощения. Сказать, что любил свою красавицу. Любил, не понимая этого. Но слишком поздно... Для меня уже все слишком поздно. А потом я вспомнил и о своем соглашении с ханымом. Ты все еще обещана ему. Но достать феру не так-то просто. Морган и этот мальчишка Сарен... хотя он уже вырос... Сильный воин, отважный и что важно умный. Да, — он улыбнулся, — они щитом стояли, защищая, пока ты росла. А потом и ты моя сестрица показала зубы. Я гордился тобой, хотя никому до этого уже нет дела. Но я горд, Рьяна. А ханым... Все было бы спокойно, не появись драконы. Гонцы с предложением мира, которых нашли люди предводителя красноглазых. Они боятся, Рьяна. Боятся вашего союза.

— Это то, о чем ты хотел предупредить? — не знаю, тронули ли меня его откровения. Но покачав головой, отвернулась. — Ты не смог меня уберечь, Максен, от себя же. Знаешь, и хорошо, что ты проявил милосердие и дал себе умереть. Мне и представить страшно, что было бы со мной и Филлией останься ты живым. Получи ты власть!

Он закрыл глаза, его ладонь сжалась в кулак.