Отвергнутые Мертвецы

Пожиратель Миров падает на колени. В его теле зияет воронка, прожжённая насквозь. Его лицо искажено от мучительной боли, непереносимой даже для того, кто обладает генами и подготовкой Астартес. Он разжимает пальцы на горле Нагасены и обрушивается на бок, затем перекатывается на спину, пока его тело сражается, чтобы спасти ему жизнь.

Нагасена знает, что ему не выиграть эту схватку.

Тагор вытягивает Сёдзики из своего тела, гримасничая от боли. Он протягивает Нагасене липкий от крови клинок, и в этом жесте сквозит уважение.

– Ты был... достойным... врагом, – задыхаясь, произносит умирающий Пожиратель Миров. – Хорошо... сражался. Для... смертного.

Нагасена принимает этот комплимент с глубоким поклоном и берёт предложенный ему меч.

– А ты был достойной добычей, – возвращает он любезность, хотя и знает, что это послужит слабым утешением.

– Я прошёл... Алой Тропой, – медленно кивает Тагор. Он закрывает глаза и говорит: – Для меня... война... закончена.

Хотя это и идёт вразрез со всеми принципами мечника, Нагасена убирает оружие в ножны прямо с кровью врага на клинке. Он оборачивается и видит Максима Головко с гудящей плазменной винтовкой. Её зарядные кольца всё ещё слабо светятся, а её дуло истекает в воздух прозрачным дымком.

– Он собирался тебя убить, – с удовольствием заявляет Головко. – Благодарности можешь отложить на потом.

5

Как только ослабло ощущение спазмов в животе, а второе зрение снова начало показывать внутренние помещения Храма в тусклых оттенках приглушённой цветовой гаммы, Кай, спотыкаясь, бросился прочь от мечника. Столкновение с парией заставило его взмокнуть от пота. Астропата внезапно захлестнуло запоздалым шоком и страхом, и он упал на колено.

Он слышал о париях, о них болтали и перешёптывались в Городе Прозрения, но до сегодняшнего дня он никогда не верил в их существование всерьёз. Абсолютная пустота того человека внушала ужас. Это был зияющий, бездонный вакуум, полное отсутствие начинки обычного человеческого бытия в виде памяти, жизни и витальных энергий.

Одна только мысль о его не-присутствии леденила душу, и Кай почувствовал, что к нему возвращается тошнота, вызванная отсутствием у этого человека души.

– О нет... – прошептал он, оборачиваясь и разыскивая источник своего недомогания. Он не мог ничего увидеть, но теперь, зная, что нужно искать, он пытался обнаружить пустоту парии.

Вон там, зазор в клубящемся кровавом тумане насилия!

Кай развернулся и побежал, но пария был быстрее. Хотя Кай и мог воспринимать пустоту, отмечающую его присутствие, он был не в силах от него ускользнуть. Рука парии сгребла астропата за шиворот и удержала его с такой силой, что он встал, как вкопанный. Хватка у этого человека была, как у машины, – такая же могучая и непоколебимая.

– Ты уже и так далеко удрал, – произнёс чей-то голос, скрежеща, как те ржавые зубья страха, которыми продирало по позвоночнику Кая.

Астропат едва сдерживал тошноту, всё его тело тряслось от ужаса, порождённого бесконечной неправильностью этого человека, которого вообще не должно было существовать на свете.

– Кто ты такой? – задыхаясь, спросил Кай.

– Меня зовут Картоно, – ответил его пленитель. – А тебе подошла пора умирать.

XXIII Алая Тропа / Любимец Из Клана / Высвобожденный Ангел

1

С того дня, как Асубха и Субха в последний раз воевали вместе, прошло больше сотни лет. Столетие с гаком минуло с тех пор, как они сражались вот так, как сейчас, – как боевые братья, по колено в крови и против такого грозного врага. Жизнь впереди или погибель, но кустодий был воином, который заслуживал того, чтобы почтить его славной смертью, и Асубхе хотелось, чтобы его братья по Легиону были свидетелями этого боя.

Для таких искусных воинов, как они, вооружённое противоборство с одним-единственным врагом было даже стыдно так называть, но преторианец не был заурядным противником. Он сражался с отточенным изяществом, каждый его удар был взвешенным и рассчитанным, его движения целиком и полностью предвосхищали действия Пожирателей Миров. Их троица кружила в грациозном танце, сплетённом из выпадов, уклонений, контратак и парирующих блоков.

Субха сражался, как Ангрон на арене: яростно и с неослабевающим напором. Он служил идеальным дополнением аккуратного стиля Асубхи. Пока враг отчаянно защищался от шквала страшных ударов Субхи, его близнец мог хладнокровно проводить прицельные атаки, выискивая возможность нанести смертельный удар, который мгновенно покончил бы с сопротивлением противника.

Но эта схватка шла не так, как они ожидали.