Отвергнутые

Они чувствуют себя вершителями собственных судеб, ошибочно полагая, что каждый миг своей жизни находятся в движении. Но это лишь иллюзия. Фантазия с элементами утопии в их посредственных мозгах. Да, я не могу оспорить тот факт, что счетчик числа подписчиков «блистательного» Максимуса вращается без остановки. Но его самого и его команду он не ведёт на вершину. Счетчик подписчиков не есть цель, это лишь инструмент для достижения цели. Нужно иметь малость серого вещества в голове, чтобы понимать, как грамотно использовать любовь аудитории во благо себе. К счастью для меня – это не в его силах. «Великолепная пятёрка» застряла в стране грёз. И я считаю своим долгом выдернуть их оттуда на просторы реального мира. Оглядитесь, ребята! Всё не так радужно, как вам видится. Хватит занимать чужие места на сладкой вершине жизни. Пора уступить пьедестал тому, кому он принадлежит по праву.

29 сентября. Полдень

Мари сидела на школьном подоконнике, широко расставив ноги и установив локти на колени. В одной руке она сжимала планшет, а в другой – сладкую булку с яблочным джемом и сахарной пудрой. Указательным пальцем той руки, в которой была зажата булочка, она листала новостную стену социальной сети. Рядом с ней стояла жестяная банка газированного напитка, из которой она периодически делала глоток. Шумно отхлебнув, она перевела взгляд на противоположную стену.

Там стояла Юта. Сложив руки на груди, с нескрываемым осуждением она смотрела на подругу.

– Хватит чавкать. Тебя на втором этаже слышно, – вслух возмутилась, заметив, что Мари обратила на неё внимание, и, звонко стуча каблучками, подошла к ней вплотную.

– И то, что ты сегодня в брюках, не означает, что нужно сидеть, как мужик, – добавила она, недовольно оглядывая позу Мари.

– Отвали, – огрызнулась та, громко отрыгнула и развернула планшет экраном в сторону Юты.

– Десять тысяч просмотров, – кивнула она, скривившись от пацанских замашек Марики. – Я утром еще видела.

– Я, конечно, понимаю, что Максимус делает неплохой контент, но кто эти десять тысяч людей, посмотревшие наш вайн? – пожала плечами Мари и развернула планшет обратно к себе.

– Ты лучше скажи, что известно по катастрофе? Сегодня одиннадцатый день. Вроде СМИ утихают. Может быть, у нас есть шанс?

– Папа всё так же живет на работе, но про бунт больше ничего не слышно. Я читала, что его организатором была женщина, которая в поезде потеряла мужа и дочек-близняшек. Потом писали, что мой отец её арестовал, мол, люди видели, как он скрутил её прямо у здания Управления и затащил внутрь. Толпа испугалась и разбежалась. Но, сама знаешь, какие у нас бывают слухи. Один сказал, другой что-то услышал и подхватил. Третий уже интервью в газету дал. Сама я побаиваюсь у отца спрашивать, что теперь светит этой женщине и, вообще, было ли что-то подобное на самом деле. Единственное, что я знаю: у Управления под окнами больше никто не ночует, как в первые дни, потому что мы с мамой вчера вечером ездили папу забирать с работы. Так вот, там было пусто.

– Это означает, что у нас еще есть шанс, – улыбнулась она грустно. – Если некоторые особо трусливые личности не заложат нас с потрохами при первом удобном случае.

– С «трусливыми личностями», – процитировала Мари подругу, – дела у нас обстоят еще более плачевно. Он собирается с духом, чтобы сигануть с шестого этажа. Я не знаю, что с ним делать. Уговаривать ласково и нежно – бесполезно. Он не воспринимает. Я наорала на него, хлопнула дверью и ушла. Вроде шоковой терапии. Но я не думаю, что этого хватит надолго.

– Если он сиганёт, это будет настолько подозрительно, что любой следователь, который попытается копаться в причинах суицида Даниса, первым делом полезет в его электронный дневник, куда он изливает душу. И я готова поспорить, что он там расписал в подробностях степень нашей вины в катастрофе. Если он умрет, он утащит всех нас за собой.

– Юта, так нельзя говорить. Это очень цинично, – покачала головой Мари.

– Правда всегда цинична. Но это не значит, что её нужно замалчивать.

От неловкости Мари спас звонок, вызвавший девчонок на урок. Обнявшись на прощание, Юта прислонилась лбом к виску подруги, и они в молчании разошлись по соседним классам.

29 сентября. Вечер.

– Здоров, братан, – Макс старался заходить к Нильсу так часто, как позволяло ему время.

Сегодня он пришел к нему позднее, чем обычно. Пришлось задержаться в школе для подготовки к участию в конференции по международным отношениям. После факультатива дольше, чем рассчитывал изначально, монтировал последний влог, который начался примерно за пару недель до восемнадцатого сентября и вот теперь, наконец, готовился увидеть свет. Монтаж затянулся из-за кропотливой работы по удалению всех кадров, где были хоть какие-то намёки на соседство с железной дорогой. Много смешных диалогов и ужимок Нильса пришлось вырезать из-за того, что они произошли там, на том самом месте.

– Проходи. У меня сегодня мамка с отцом дома, пошли в моей комнате посидим. Чайку? – предложил он в своей привычной манере.