Отвергнутые

Моя главная задача на сегодняшний день – вырасти из школы, где всё решает глянцевая внешность, рост под два метра и количество кубиков на животе. Уже в универе я смогу стать самим собой, не волнуясь, что меня могут начать травить, как в школе только за то, что я не вписываюсь в стандартные рамки. Я гений. Я будущий учёный. Вписываться в чьи-то рамки не моя задача. Моя задача – расширить их настолько, чтобы однажды выйти за пределы сознания толпы и стать лучшим. Я клянусь, что докажу всей этой компании закомплексованных утырков, что способен на всё. Здесь я будущая звезда, а не ваш Максимус со своей глуповатой компашкой верных последователей. Верных ли? Посмотрим, где заканчивается их верность и начинается бойня за авторитет.

Видео с обделавшимся Нильсом я просмотрел десяток раз. Реакцию класса я могу описать вплоть до секунды. Всеобщий вздох отвращения. Затем возгласы удивления. И, наконец, долгожданный смех, перерастающий в гогот. Никто не смеялся по-доброму. Его высмеяли и именно этого я так долго добивался. Растерянного взгляда виновника торжества хватило для того, чтобы почувствовать всю мощь собственного плана. И, как вишенка на торте – тихо матерящийся прямо в динамик камеры Макс. Откровенно говоря, в тот момент на меня будто снизошло озарение. Я внезапно осознал, кто должен стать следующим.

Несомненно, Юта.

Она не отличается от школьного сброда, несмотря на то, что возвышает себя над ними. Я не виноват, что родился с таким лицом. Если бы любой человек мог выбрать себе подходящую внешность, мир был бы изящно уродлив. Невозможно жить в утопии, где вокруг лишь блондины с голубыми глазами и идеальной голливудской улыбкой. Это скучно и приторно настолько, что всех бы скрутила изжога от стандартной красоты без недостатков. Сейчас, в неидеальном мире, глупые люди стремятся втиснуть себя силой в те ограничения, что для них продиктовал мир моды. Но мода и красота весьма условные понятия. Если бы в мире не было изъянов, люди начали бы осознанно уродовать себя, лишь бы выделиться из кукольной толпы окружающих. Мир великолепен в своих несовершенствах. И мне искренне жаль Юту, которая не хочет этого понимать.

Она осознает однажды, но будет слишком поздно. Гиалуроновые губы и перекроенные умелым хирургом скулы уже застынут навечно маской на её некогда прекрасном неидеальном лице.

В ней нет ничего выдающегося. Самая обыкновенная внешность и средний ум. Никаких талантов. Отсутствие точёной фигуры. В свои пятнадцать она всё еще выглядит как плоская доска. Длинная пакля до пояса, пережжённая дешёвой краской с серым отливом и слегка подкрашенные глаза, ещё более серые, чем волосы. Единственное, что отличает её ото всех – это подача. Я никогда не видел, чтобы Юта не чувствовала себя особенной. Её откровенный флирт сводит с ума всех мальчишек, начиная с седьмого и заканчивая одиннадцатым классом. Сильнейший талант бесталанного человека. Женственность и умело поданные недостатки однажды будут править миром, вместо всемогущей в прошлом веке красоты, сегодня уже безбожно устаревшей. Невозможно оценить по-настоящему то, что покупается. Красоту теперь может приобрести любой уродец, дело в цене. Но утончённость, грация и манеры даются от рождения и оттачиваются умелым воспитанием. Юта однажды выберется из своей дырявой провинции и расправит плечи в свете софитов перед миллионами зрителей, помяните моё слово.

В её жизни будет очень много злобы и недовольства. Я готов сделать для неё настоящий подарок. Прививку от завистников. Пережив в ноябре ненависть и отторжение, уже к весне она расправит крылья и взлетит прямо к небесам. Либо, я признаю свою неправоту. Что случается… эммм… Никогда! Никогда ещё не было такого, чтобы я оказался в итоге не прав. Посмотрим.

1 ноября. Около полуночи.

Поправив тяжёлое одеяло из синтепона максимально бесшумно, чтобы пружины кровати ненароком не заскрипели и не выдали отцу полуночное бодрствование его дочери-подростка, Мари тяжело вздохнула и вытащила из-под подушки телефон.

Сегодня папа пришёл поздно, и ей удалось притвориться спящей, чтобы он не отобрал смартфон на ночь. Послушав несколько минут на пороге комнаты монотонное сопение своего ребёнка, он осторожно прикрыл дверь, и в мягких тапках бесшумно прокрался на кухню. Продолжая дышать глубоко и ровно, чтобы даже с кухни у него не закралось никаких подозрений, Мари открыла глаза. Это было два часа назад. Запретив жене пользоваться микроволновкой, чтобы не разбудить дочь, отец поел остывший ужин и отправился отсыпаться. Через десять минут из родительской спальни донёсся раскатистый храп и с тех пор не затихал.

А Мари всё еще ворочалась в своей постели.